— Дров подкинь, — посоветовала я парню, и тот, не поднимая глаз, подкинул пару полешек.

— Харэ киснуть! — бодро заявил Ромашка и, щедро отхлебнув пива под недовольное шипение Шурика, достал побитую жизнью и молью гитару. Половина струн там была явно "с чужого плеча", звучание радовало фальшивыми нотами, но в раздавшихся аккордах с трудом, но все же можно было узнать "Звезду по имени Солнце".

А потом они спросили меня, какую песню я хочу.

А потом были "Ария", "Наутилус", "КиШ", "Алиса" и прочие представители славного русского рока в полутрезвом и не сильно музыкальном исполнении нашей компашки. Без Дрона вечер прошел просто великолепно.

В густых сумерках провожали меня до дома всей гурьбой. Предки волноваться не должны еще, ибо Шурику они всегда доверяли как очень "вежливому и воспитанному" мальчику, поэтому легкая задержка по времени не должна сильно их взволновать.

На подходе, к сожалению, не обошлось без неожиданных (или ожидаемых) встреч. Змейки из нашего бабского серпентария, сидевшие на лавочке у калитки, проводили меня заинтересованными взглядами, Аня с Лёкой очень загадочно переглянулись, Наташка задумчиво проследила за их перемигиваниями, а Алена, как обычно, ничего не заметила.

— Линок, тебя там Димон искал, — бросила мне вслед Аня. — Завтра почти его своим вниманием.

— Не вопрос, — согласилась я и помахала парням. — До завтра.

Вот только как бы мне так улучить момент и пообщаться с Дюшей без свидетелей? Ладно, разберемся, может, и представится возможность.

Возможность представилась прямо завтра. Грипп, свирепствовавший в нашей деревне, свалил большую часть компашки Шурика. В "живых" остался только сам Шурик, и вот с ним-то мы и разделились, чтобы посетить болеющих.

Мне "чисто случайно" достались Юрик и Дюша, а Шурик обязался навестить Ромашку и Жэку. С утреца мы с другом сгоняли на станцию в магаз за мандаринами (апельсины — это банально, лимоны — кисло, а цитрусы бы принести надо) и заскочили на конюшню к Димону, который сделал вид, что надулся на меня за полный игнор лучшего друга, но на деле все время постреливал глазками в сторону Наташки в облегающем топе и джинсах с протертыми коленками и дыренью на попе. Наташка же бросала из-под белобрысой челки сердитые взгляды на нас, но подойти не могла, ибо Марина припахала ее гонять на корде молодняк.

— Ревнует что ли? — невзначай спросила я кивнув на подружку.

— Понятия не имею, пожал плечами Димка, но слегка покраснел.

Понятно. Эти двое, похоже, пристроены.

Ну а после посещения конюшни с чувством выполненного долга мы с Шуриком разошлись в разные стороны на перекрестке, отправившись каждый к своим подопечным. Теперь бы еще самим не заболеть.

Юрик встретил меня сиплым голосом, обильным соплеотделением и с видом умирающего лебедя старался изображать дружелюбие и бодрость духа. Долго у него задерживаться (и ждать, пока он захлебнется, ибо сморкаться при мне парень явно стеснялся) я не стала, отдала мандаринчики, передала приветы от друзей и быстренько ретировалась из этого лазарета, в котором в соседней с Юркой комнате болел Кирилл. Только старшее поколение держалось. Пока.

Дюшины родители снимали комнатенку на втором этаже небольшого домика, находившегося через два участка от Юрика. Приоткрыв скрипучую калитку с облупившейся краской, я попала в не самый ухоженный дворик. Дорожки представляли собой тропки, вытоптанные в траве ходящими, в клумбах по краям давно и прочно обосновались крапива и репей, забив культурные цветы, и только ромашки стойко высовывали бело-золотые головки из зарослей узурпаторов. Перед домом догнивали ржавые качели, в песочнице перед ними процветал муравейник, а огород, находившийся по обе стороны строения неопределенно-серого цвета можно было смело переименовывать в сорнячник. Краска на стенах выцвела и облупилась, обнажив предыдущий слой, который также выцвел и облупился и т. д. и т. п. Единственным светлым пятном тут выделялась яблоня с сочными желто-зелеными яблоками, которая, несмотря ни на что, обильно плодоносила.

Хозяйкой дома была очень пожилая бабулька, с которой вместе жили сын с невесткой, любившие заложить за воротник (хотя полноценными алкашами их назвать было сложно, ибо оба работали, не буянили и до зеленых чертей напились только один раз на моей памяти), и внучка — местная "звезда", читай простигопа-тунеядка. Неудивительно, что дом и участок были в таком запустении. Бабулька уже практически лежала, а остальным членам семьи этот огород был до лампочки. Зато сдавали комнаты они очень задешево, а у Дюшиного семейства с деньгами была напряженка. На следующий год они даже такую дачу не смогли себе позволить.

Какое сегодня число? Опа! Уже четырнадцатое. Скоро в нашей стране жахнет первый кризис, сваливший и без того разваленную экономику некогда сильной державы в тар-тарары. Это потом, в двухтысячных, когда пойдут новые волны кризиса, народ отнесется к ним уже философски — поматерится и станет жить дальше, нам не привыкать, а тогда, в далеком ныне девяносто восьмом, это событие казалось концом света. И газа, и сытой (в смысле наличия еды в принципе) жизни, да и жизни вообще. Отгремела перестройка, развалились заводы, закончились полугодовые задержки зарплаты, а теперь еще и цены взлетят до небес. Кто в чем мерил повышение цен, а я в шоколадках. Тогда Марс был моей любимой и стоил два с половиной рубля. А на следующее утро стал стоить десять. И так со всем. Повезло тогда немногим, и наша семья, на счастье, оказалась в их числе.