В чём заключался бизнес, я только потом понял. В те времена билеты были без указания имени, кто-то их покупал в Москве по тогдашнему курсу, ехал в одну сторону в Париж, там застревал, как мог, обратный билет продавал через «Русскую мысль», а ему, наверное, из Москвы переправляли ещё билеты. – Был такой, довольно смешной фильм тех времён – «Окно в Париж».

Так что еду я в Москву с Северного вокзала, и никогда ни раньше, ни позже с таким комфортом не ездил. Тем более что подарил проводнику бутылку виски «Чёрное и белое», с двумя скотч-терьерами на наклейке. Он меня своими услугами чуть не замучил: «Господин, ещё чаю не желаете?»

На Северном вокзале я в международный вагон садился второпях и разглядеть его не успел. Но на первой остановке, в Ахене, увидел рядом с дверью дивной красоты герб СССР – рельефный, с позолотой. И мне очень захотелось его получить в собственность, хотя на кой хер мне герб СССР? А всё же красивая штука. Подарил бы кому-нибудь. Вступил в переговоры с проводником, можно ли отвинтить? Тот косил глазами в сторону, но после Познани, подъезжая к Варшаве, мы сошлись на пятистах франках (это была бумажка с гологрудой Свободой на баррикадах). Для меня это была почти финансовая катастрофа, однако если я что-то решил, то решил. Приезжаем на Белорусский вокзал. Темень и пустота. Спрашиваю проводника: «Так отвинчиваем?» Он что-то мямлит, озирается по сторонам, а потом говорит: «Ни хуя, тут вон ходят эти. И за родину обидно».

Пятьсот франков я потом потратил с большим толком.

Район рыбного рынка Цукидзи. Токио

Улочки рядом с кафе «Монте». Салоники

17 февраля

TOKYO ET THESSALONIKI: ANALYSE COMPARATIVE [19] Хороший город Фессалоники, похож на Токио. Разница, конечно, есть, но сходства больше.

Сперва – про разницу. Во-первых, Токио больше Фессалоник раз в десять, а то и в тридцать. Во-вторых, в Фессалониках по улицам в основном ходят люди с более или менее круглыми глазами, а в Токио – по большей части с продолговатыми. В-третьих, в Фессалониках, наверно, буддийский храмик где-нибудь есть, но ни одного синтоистского святилища точно нет. В Токио, напротив, их много. А с другой стороны, в Токио хотя и есть православные и католические церкви, синагоги, мечети, протестантские молельные дома (там чего только нет), но римских развалин там нет, потому что римляне Японию не завоевали. А то говорили бы японцы сейчас на изумительном языке. Но римского вида акведук я видел. Правда, не в Токио, а в Киото: с Pont du Gard не сравнить, да и вообще, построен в эпоху Мэйдзи. Так себе акведук. В-четвёртых, в Фессалониках надписи – по-гречески. Этого языка я не знаю, но буквы прочесть могу, да и многие слова понимаю. А в Токио – всё непонятно почти на 100 %.

Теперь про сходство. Оно куда сильнее, чем различия. И в Фессалониках, и в Токио вдоль улиц стоят дома, по большей части невысокие, скромной окраски и принципиально никакой архитектуры. По проезжей части едут машины, тоже скромные – с Москвой не сравнишь, ни R&R, ни Porsche не видно. Даже «Мерседесы» – раритет. И идут себе люди по своим делам. Кто на работу, кто просто так, кто в кафе, кто собаку выгуливает, либо ребёнка ведёт домой, либо наоборот, бальными танцами заниматься.

Так что Токио очень похож на Фессалоники.

19 февраля

ЮНЫЙ ХУДОЖНИК

Юре я это посвящаю потому, что он один из немногих настоящих художников в том, что когда-то было СССР. Хорошо, если не нравится, он – единственный настоящий концептуалист на просторах того, что когда-то было СССР.

И вообще, в творчестве Альберта есть постоянный персонаж: настоящий художник. В беретке, с кистью, стоящий за станком, то есть мольбертом.

Хотя что такое настоящий художник? Например, член группы «Мухомор» Свен Гундлах в середине 80-х работал кем-то в РОСИЗО, и туда приходил с целью продать свои картины художник Пензов. Этот художник более всего известен портретом Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева в маршальском мундире.

Итак, зимой художник Пензов приходил наряженный, как писатель Алексей Толстой на портрете, сделанном художником Кончаловским: в шубе на больших мехах и в собольей шапке. И говорил: «Эх, зачем я стал художником? Я же был классным автомехаником…»

Я автомехаником стать бы не мог: ничего в цилиндрах не понимаю. А вот настоящим художником мог стать, но не вышло.

История такая. Когда мне было пятнадцать и я был учеником Московской средней художественной школы при Государственном художественном институте имени Сурикова при Академии художеств СССР, нас отправили на художественную практику куда-то под Волоколамск, в село Онуфриево. А я тогда горел художественным энтузиазмом. В первое же утро после приезда я схватил этюдник и пошёл на этюды. Увидел забор, сколоченный из здоровенных жердей, а за ним – пологий зелёный склон. Мне представилось, что оттуда будет чудесный вид на округу. Я перелез через забор, развинтил суставчатые ноги этюдника, выдавил, радуясь смеси деревенских запахов, пинена и скипидара, краски на палитру и мечтательно прикоснулся кистью к холсту на картоне. И тут периферийным зрением заметил, что в мою сторону несётся что-то очень большое и страшное. Присматриваться я не стал: перемахнул через забор и увидел, что это бык с кольцом в носу. Бык подбежал, страшно сопя, к этюднику, поддел его на рога. Этюдник взлетел в воздух, перевернулся и одной из трёх ног воткнулся ему в загривок, отчего бык рассвирепел окончательно. Он не успокоился, пока не растоптал этюдник в мелкие щепки. Тут возле забора появились местные мужики и сказали: «Ну ты козел, малый. Это же Васька, наш племенной, куда ты полез, мы его сами боимся». Так что я остался без этюдника.

А за ужином наш преподаватель сказал, что встать надо будет рано, так как на рассвете мы пойдём на этюды. Дело было в середине июня, соответственно, разбудили нас часа в три. Этюдника у меня не было, а вставать затемно я ненавижу. Ну и поплёлся вместе с другими юными художниками на этюды. Преподаватель нас поставил на краю выгона рядом с комбайном и сказал: «Ребята, если вы будете любить искусство, будете честными и радоваться жизни, если вы будете стараться быть настоящими художниками, то внесёте свой вклад в советское искусство. А теперь смотрите, как за берёзовым лесом встаёт солнце Родины, внимательно смотрите! Пишите, ребята!» Ребята начали развинчивать этюдники, а у меня его не было. Поэтому я, найдя возле комбайна какие-то обмазанные соляркой картонные кругляши-прокладки, начал их метать в сторону поднимающегося солнца Родины.