– Слушай, Артур, вот если бы на тебя девчонка обиделась…

И только потом сообразил, что сказал. А водитель тут же воодушевился и с пониманием кивнул:

– Ну, было недавно. Моя-то! Пссс! Взяла и ни с того ни с сего решила, что я ей изменяю. Собрала чемоданы и уехала к маме! А мне записку оставила. Ты теперь свободен, можешь сколько влезет по бабам шляться! Прикинь?!

Парень так артистично вещал в лицах и так живо жестикулировал, что Саха поневоле втянулся.

– А я на смене был. Приехал ночью, усталый, жрать хочу, а тут такое. Ох, как я разозлился, клянусь, я бы эту… кхммм… Попадись она мне тогда, я бы… В общем. Утром еду к ее матери. А ее там нет! Представляешь? И ее мамаша делает круглые глаза, мол, я не знаю, где она, – тут парень подпер лоб ладонью и отвернулся к окну. – Я три дня метался, с ума сходил… Короче.

Махнул рукой и повернулся снова.

– Знаешь, где она была? У подружки торчала по соседству! И все из-за чего? Из-за чего? Ей показалось, что я как-то не так ей по телефону отвечаю.

Саха не выдержал, ткнул в него пальцем и расхохотался.

– Ага, тебе смешно, – уже смеясь, проговорил тот. – А мне каково было?

А ему каково, метаться одному в темноте, искать ее?

– Так что, брат, ты не бери в голову, девчонки, они такие.

– Да, – пробормотал Саха.

Поднявшееся было настроение сошло на нет. Но странное чувство, что он упускает очевидное, осталось. Ощущение какой-то двусмысленности, подвоха. Саха терпеть не мог это состояние.

Так, за разговором, они уже выехали из промышленной зоны и пристроились в хвост пробки. Пробки Саха ненавидел. И ничего не поделаешь, посреди дороги, в этой толчее, портал не откроешь и Нагом не обернешься.

– Погоди, сейчас объедем, – проговорил водитель, сворачивая на перекрестке.

Потом они петляли какими-то улицами и дворами, но пробку обойти удалось.

Однако день уже стал склоняться к вечеру, поэтому Саха решил отправиться в отель. У него по плану был визит к Ильясу МеликХанову, надо было закончить здесь. А завтра он собирался к Красным и Радужным. Оба клана были компактно расселены в одном городе, вероятно, потому и подличали всегда сообща. И тогда останутся только Золотые. Ага, и еще весь мир.

С каждым проверенным кланом сужался круг поисков, и вместе с тем каждый раз, когда надежда не оправдывалась, у него холодело внутри. Где могла спрятаться эта дуреха? Ведь за ней наверняка уже охотятся. Вспомнил амбалов Ильяса и разозлился еще больше.

Подъехали к отелю. Саха опять остановился за два квартала, только с другой стороны. Перед тем как выйти, сказал:

– Через полчаса здесь же. И на сегодня свободен.

Тот кивнул и спросил:

– А завтра?

– Завтра вряд ли.

Завтра его, скорее всего, не будет в этом городе.

– А может… – заикнулся тот.

– Я тебя сам найду, – сказал Саха и вышел.

Времени у него было не так уж много, только душ принять и переодеться. Как вошел в номер, скинул одежду и с ходу в душ. Стоял под прохладной водой, а в голове опять те же мысли. И странное чувство. Наконец закрыл кран, вышел, обтерся.

Взял из хранилища серый деловой костюм и к нему все остальное. Только прикоснулся – и снова этот запах. Легкий, почти неуловимый. Он замер и закрыл глаза, запах ассоциировался у него с солнцем и весной.

Ее запах.

Он ближе поднес к носу рубашку, потянул в себя воздух…

И вдруг догадка, совершенно идиотская.

Но, судя по всему, правильная.

Невольно поражаясь собственной глупости, Саха развернулся на месте, опустил рубашку на стул и провел крепко сжатым кулаком у самого лица. А потом… Первым побуждением было сорваться домой и высказать брату. Но у него здесь дела, которые должны быть выполнены. Он больше не мальчишка, чтобы позволять себе импульсивные выходки.

Схватил рубашку, резко напялил ее на себя. И замер, стискивая зубы.

Времени было мало, но он все же не смог удержать это в себе. Душила потребность высказаться, иначе его просто разорвет. Ему нужна холодная голова, чтобы говорить с Ильясом МеликХановым. А разговор будет вязкий.

Саха прикрыл глаза и сделал медленный вдох. И выдох. И так несколько раз, пока кипевшее в нем возмущение не улеглось. Потом приложил руку к груди и вызвал Далгета. Тот ответил не сразу, видимо, был чем-то занят. Но ради такого случая Саха готов был подождать.

– Да, – раздался наконец голос брата, спокойный, как всегда. – У тебя все в порядке?

– У меня – да. Собираюсь сейчас посетить Ильяса.

– Уверен, что справишься?

– Справлюсь.

– Хорошо. Нужен буду…

– Подожди, брат. Я вот что хотел спросить, – не дал ему договорить Саха. – С каких это пор ты начал мне лгать? Что, не мог сказать сразу?!

– Это была не моя тайна, – невозмутимо проговорил Далгет. – У тебя что-то еще?

– Но ты мог сказать мне!

– Зачем? Чтобы ты заявился и превратил ее жизнь в кошмар?

И прервал связь.

– Это не тебе судить! – в сердцах рявкнул Саха.