— Но…,- что там собирался возразить Рустем я не узнал, так как пресек на корню возражения.

— Разговорчики!

Развалины сменились какими-то трущобами. Сколоченные из кусков жести и шифера, обшитые фанерой или обрывками тента. Как здесь можно жить непонятно. Все попрятались, — шепотом пояснила нам Иванова отсутствие людей. Еще бы! Шума мы наделали изрядно. Лучшая стратегия в подобных случаях сидеть и не высовываться. Излишне смелые или любопытные долго не живут в полном соответствии с теорией естественного отбора. Быстро пройдя сквозь этот участок, мы вновь оказались в развалинах. Понять какие здесь были раньше строения было решительно невозможно. Груды строительного щебня, в который превратились здешние постройки содержали в себе и бетон и кирпичи самых разных расцветок. Какой катаклизм так постарался, непонятно. Ласка на этот вопрос ответила, что так было всегда. Опять появилась ассоциация с виртуальным миром. В обычном мире все взаимосвязано, ничто не появляется и ничто никуда не исчезает. Зато в симуляции может посреди мегаполиса двадцать первого века возникнуть такая аномальная зона со средневековым укладом как Сахара. А в самой Сахаре не поддающиеся нормальной логике зоны тотальных разрушений. Даже в Сталинграде оставались какие-то стены. Здесь же все перемолото в строительный мусор. И все считают, что все нормально. Всегда так было.

В пути я не переставал сканировать окрестности на предмет наличия электрических полей, при этом делая определенные успехи. Если раньше я мог обозревать округу по шару, потом по сплюстнутому сверху шару, то по пути пне удалось направить мою электролокацию в форме расходящегося конуса и научиться менять его направление. То есть я смог добиться сходства с классической радио и эхолокацией. Это резко, на порядки уменьшало объем пространства, подлежащий обследованию, и резко увеличивало дальность и точность обнаружения источников электричества. Теперь я мог обнаруживать слабые источники электрического поля на расстоянии до трёхсот метров. Пока что я мог только медленно поворачивать конус. Со временем я смогу сфокусировать конус, чтобы он не сильно расходился и главное работать в импульсном режиме и быстро его поворачивать. Сейчас пытаюсь смоделировать режим работы радиолокатора. Но даже мои нынешнее навыки дают колоссальное преимущество в боевой обстановке. Пока никого не вижу. Но это, не устаю себе повторять, не дает стопроцентной гарантии. В нищей клоаке не все могут позволить себе иметь электронные приборы.

Наконец наша проводница остановилась возле очередной горы строительных обломков, ничем не отличающихся от других.

— Помогайте, — сказала и первой принялась отбрасывать в сторону строительный мусор.

Опять листы шифера, рваные куски жести, блоки из пенобетона. Мы дружно разгребали мусор, складывая его по совету Ивановой вверх по обе стороны образовывающегося прохода. В конце концов перед нами открылась часть целой бетонной стены с дырой, в которую можно было пролезть немного пригнувшись.

— Нам сюда, только надо вход снова завалить, чтобы снаружи видно не было, — сказала Ласка, начиная обваливать сложенные нами куски обратно.

— Заходи, мы сами, — сказал Алиев девушке, следуя ее примеру и роняя обломки на проделанный нами путь. Юлия послушно вошла в пролом, а я присоединился к Рустему. Вскоре мы более менее замаскировали вход. Конечно изнутри было невозможно полноценно его завалить. Поэтому в верхней части мы укладывали уже единичные небольшие куски. Снаружи вход не должен ничем выделяться.

Включив фонари мы с Рустемом вошли внутрь и оказались в подвале старой типовой пятиэтажки. Что интересно, внутри все было цело. Стены были сложены из фундаментных блоков. Пол бетонный, все на редкость сухо. Юлия стояла внутри и ждала нас.

— Ласка, а выбираться как будем отсюда в случае чего? — задал резонный вопрос Рустем, — мы завалили вход, теперь как в мышеловке.

— В противоположном конце подвала есть вы подземный ход в соседний подвал, надо только проверить, тамошний выход.

— Атилла, эта девушка просто золото! — воскликнул Алиев.

— Веди нас, надо проверить, — сказал я, одновременно проверяя уровень сигнала. В подземелье он конечно ослаб, но для моих целей был вполне пригоден.

Мы шли за проводницей по извилистым помещениям, переходя з одного в другое и дошли до узкого тоннеля, ведущего по словам спутницы в подвал соседнего здания. Пройдя по нему метров тридцать мы вышли в подвал, близнец первого. В ярких лучах налобных фонарей серым цветом отсвечивали грубо уложенные фундаментные блоки. Пропетляв по подвалу мы вышли к ведущей наверх лестнице.

— Второй выход здесь, — сказала Ласка, указывая на лестницу.

— Здесь тоже завал? — спросил я.

— Да, но когда я последний раз проверяла это место, он был меньше первого.

— Преимущество в маскировке, оно же и недостаток при экстренной эвакуации, — произнес я, — будем работать с тем что есть. Смотри, красная точка это мы. Покажи в какую сторону будем выбираться.

Юлия наморщила лобик, стараясь сообразить как соотносится наше местоположение, которое она хранила в своей памяти с картой местности. Причем за отсутствием карты Сахары как таковой это было сделать трудно даже для человека, знакомого с основами топографии. Для вчерашней беспризорницы это было трудно вдвойне.

На планшете была карта Москвы и большое белое пятно на месте Сахары. Однако я прочертил на этой территории все улицы, на которые ступала моя нога. И сделано это было и исключительной точностью, учитывая мою память и вычислительные способности. Здесь были извилистые дорожки, по которым я передвигался по Сахаре в мою первую и вторую вылазки. Сегодняшний путь также уже красовался в виде серой ниточки, что вызвало очередное удивление Рустема. В глазах горца я со своими умениями уже стал самым настоящим идолом. Воспитанный в уважении к силе и личной доблести он, будучи сам великолепным воином, умел уважать чужую силу. Я в свою очередь убедился в правильности своего выбора. При всей своей отваге его храбрость не была отчаянной и бесшабашной. В скоротечном бою я увидел хладнокровного и расчетливого воина, который не праздновал труса, но и не рвался очертя голову в пекло. Одно то, что он послушался Ласку и не стал доказывать нам свою крутизну, тоже вызывало уважение. Не каждый способен умерить свой гонор во имя общего дела.