Что делать, если волею судеб оказываешься пленницей жестокого и немилосердного варвара-язычника? И так ли он жесток на самом деле, как гласит молва? А что делать, если это любовь? И все бы ничего, если бы не выяснилось, что за грехи бурной юности мой избранник наказан приговором Верховного Пантеона языческих богов! И в качестве искупления за свой поступок должен отдать оскорбленному божеству самое дорогое — меня! Мне это надо, спрашивается? Да еще с учетом того, что и сам оскорбленный каменный бог не горит желанием жениться! Хватит ли нам хитрости и смекалки, чтобы противостоять Верховному Пантеону или все-таки придется исполнить его решение?
Пролог
В просторном зале заседаний Центрального Верховного Пантеона было людно и очень шумно. Под золотым, украшенным витиеватыми узорами куполом, на искусно выкованных скамьях расположились разноликие, богато наряженные языческие боги всех времен и народов.
Тут были как представители действующих, так и давно закрытых, но не забытых и исторически почитаемых пантеонов. То тут, то там мелькали перья, цветы, в коронах шипели змеи, сверкали драгоценными камнями одежды, слышался звон драгоценных металлов.
В центре зала, восседая за длинным хризолитовым столом, яростно спорили трое главных судей.
Центральный судья — коренастый старец в рогатой тиаре с прямоугольной черной бородой, завитой в мелкие с золотом трубочки, тыча длинным с горбинкой носом в бумажные свитки, что-то рьяно доказывал своему коллеге слева.
Там восседал устрашающего вида оппонент в громоздкой, лихо заверченной короне из геометрических фигур в стиле современного кубизма и щедро расшитом разномастными перьями наряде. Лицо его было замазано красной краской и разукрашено замысловатыми узорами. Краснокожий хитро щурился и грозил пальцем, из короны его то и дело высовывалась змея и шипела на главного.
Судья справа — статный, с отливающей золотом кожей бог, устало зевал и клевал носом, закатывая подведенные черными стрелками глаза. Голову его украшала богатая корона с двумя огненными перьями, а переплетенная золотыми нитями тонкая бородка возмущенно подрагивала.
В зале царило невероятное оживление, непрерывный гул голосов не смолкал ни на минуту, эхом разлетаясь под сводами купола.
— Тихааааааа! — заорал главный судья, хлопнув могучей ладонью по столу. — Итак, слушается дело по доведению до забвения! Представляю вам главных судей. Верховный египетский бог Амон, — указал он направо. Египетский бог устало кивнул и приветливо помахал рукой. — Ацтекский верховный бог Кецаль… чтоб тебя… Кецалькоатль! — нервно выговорил он. Судья слева грозно обвел взглядом зал и скрестил руки на груди.
— Председательствует верховный шумерский бог Энки, то есть я, — закончил представление главный судья.
Зал одобряюще загомонил.
— Итак, приступим. — Верховный бог сунул нос в папирус. — Эммм… Суть дела такова, что это прецедент, не имеющий аналогов в истории. Обычный смертный умудрился предать забвению довольно важного бога из славянского пантеона, уничтожив на раз всех его почитателей. А если бога некому почитать, он считается забытым. Вопрос — что нам с этим делать и как вообще такое возможно? — председательствующий возмущенно подскочил в кресле, потрясая папирусом.
В зале поднялся возмущенный гул.
— Спокойно, спокойно! Попрошу тишины в зале! — египетский бог усадил Энки обратно в кресло. — Держи себя в руках, в самом деле! Еще и не начали, а ты уже на нервах!
Энки крякнул, прочистил горло и продолжил:
— Я даю слово потерпевшей стороне. Сварог! Ты, как представитель глав своего пантеона поясни ситуацию массам!
С позолоченной инкрустированной сапфирами скамьи поднялся могучий высокий старец с окладистой белой бородой. Одетый в длинную белую льняную рубаху, перехваченную красным узорчатым поясом, он стряхнул с плеч плащ с меховым подвоем и, положив на скамью огромный молот, обратил взор к залу:
— Верховный бог-творец и законодатель, покровитель огня небесного и прародитель Сварожичей, — представился он громовым голосом, по-славянски «окая».
В зале снова загомонили.
— Чего там у вас стряслось-то? — нетерпеливо выкрикнул кто-то.
— Тишина в зале! — гаркнул Энки.
— Полагаю, надобно поначалу представить потерпевшего нашего, брата меньшого моего Кретта, коий и причиной стал этакой оказии, — продолжил Сварог. — Не может он самолично явиться, поелику силами ослабел.
Переглянувшись, судьи кивнули. Энки, поднявшись с кресла, вскинул руки и произнес:
— Силами, данными нам древней магией, взываю тебя, бог Кретт, явиться пред нами на заседание!
В зале раздался хлопок, и на скамье возле Сварога появился молодой русоволосый бог. Он оказался красивым и румяным мужчиной в самом расцвете сил. Светлые кудри спускались на плечи, путаясь в короткой волнистой бородке. Прищур ярко синих глаз отливал хитрецой, а под усами угадывалась легкая ухмылка.
Несмотря на незамысловатый наряд в виде белой рубахи, широких светлых штанов и серого плаща, он непроизвольно привлекал внимание своим задором и яркостью, особенно взволновав прекрасную половину зрителей. По залу пронеслись женские вздохи умиления.
— Присядь пока, я буду глаголить, — положил ему на плечо могучую ладонь Сварог. — Представлю — брат это мой меньшой Кретт — бог скал и гор и покровитель драгоценных металлов в нашем пантеоне. — Сварог окинул Кретта укоризненным взглядом. — Поручил я ему покровительствовать северо-западным диким племенам сейдам, сделал его их верховным богом. Земли у них холодные, места не освоенные. Чтоб поменьше воевали, да побольше трудились, да жизни радовались.