— Ты хочешь уйти?

— Да. Назад, в большой и скверный мир. Вам с Тарджей удалось поставить этот проклятый мир на уши. Я должен узнать, что там случилось.

Услышав имя Тарджи, Р'шейл вспыхнула.

— Ты увидишь его?

— Нет. Я отправляюсь на юг. Хочу посмотреть, что там фардоннцы делают.

— О!

Брэк улыбнулся. Здесь, в Убежище, даже он умел улыбаться.

— Ты чего-нибудь хочешь?

— Мяса, — ответила она без размышлений. — За сочный олений окорок я готова убить кого угодно.

Брэк помрачнел.

— Не произноси такие слова в Убежище, Р'шейл.

— Какие слова? Окорок?

— Убить. Харшини не выносят насилия. Даже мысль о нем им претит. Что касается мяса, то я попробую тебе помочь, но больше никого об этом не проси. Харшини мяса не едят и очень огорчаются, когда слышат, что это делают люди. А уж если они подумают, что тебе плохо у них в гостях, то расстроятся вконец. Так что неплохо бы тебе на какое-то время перейти на диету харшини.

— Но это же кроличья еда, — пробурчала Р'шейл и обезоруживающе улыбнулась.

— Тогда тебе придется привыкнуть к кроличьей еде.

И тут Р'шейл осенило:

— Но если они не могут убивать, откуда у них берется кожа?

— Им ее дарят.

— Кто?

— Звери, которые живут в горах. Они позволяют харшини забирать шкуры умерших животных.

— А как харшини узнают о том, что зверь умер? — усмехнулась она.

— Так ведь это харшини, Р'шейл. Они легко общаются и со зверями, и с людьми. Я даже думаю, что звери им нравятся больше. Наверное, потому, что они еще не придумали войну.

— Знаешь, Брэк, я к тебе уже почти привыкла. Почему ты уходишь?

Брэк не ответил. Р'шейл посмотрела ему в глаза — и не стала приставать с вопросами.

— И давно это с ней случилось? — спросил Гарет.

В просторном запущенном помещении горел камин. Гарет сидел в кресле, которое вчера вечером занимала Мэгина. Тарджа пристроился у каминной решетки, в другом кресле расположился Дженга.

— Сразу после Тестры. — Дженга пристально смотрел на языки пламени и даже не взглянул на Гарета.

Дамиан стоял, прислонившись к облицовке камина, и ворошил кочергой угли. Раздобыть дрова в этой безлесной местности было невероятно трудно, и всякий раз накануне зимы на их заготовку приходилось отряжать солдат. Если бы не лошади, коих в лагере хватало с избытком, служивым приходилось бы туго. Сжигание дров считалось расточительностью, и Дамиан радовался, что на сей раз удалось разжиться хоть конским навозом.

— Как это случилось?

— Я не знаю.

Дамиан заметил, что Лорд Защитник смутился, и тихонько усмехнулся.

— Дэйсендаран, бог воров, похитил ее разум, комендант. Лорду Защитнику трудно с этим смириться.

— Мне тоже, милорд. Мы не верим в ваших богов.

— Хотите — верьте, хотите — нет. — Дамиан пожал плечами — Но это воистину так. Спросите хоть у Тарджи.

Гарет вопросительно посмотрел на молодого человека.

— Однажды кто-то сказал мне, что верит в богов, но не знает, достойны ли они поклонения. И это, по-моему, наглядный пример.

— Боги существуют, Гарет, и они вмешались в наш конфликт. Состояние Джойхинии — яркое тому доказательство.

— И с тех пор вы издавали приказы от ее имени?

Было невозможно понять, о чем думал этот человек. С точки зрения Дамиана, он просто мастерски умел морочить голову. Из него получился бы прекрасный фардоннский купец.

— После того как кариенского посланника убили на территории Медалона, угроза вторжения кариенцев стала реальной, — ответил Тарджа. — Если бы Дженга вернулся в Цитадель с Джойхинией, то Кворум и поныне заседал бы и спорил о том, что делать. А так мы, по крайней мере, предприняли необходимые приготовления.

— Это вы убили его? — спросил комендант.

— Нет, но я возглавлял тот поход. И полагаю, что несу ответственность за случившееся.

Гарет устало покачал головой и снова обратился к Лорду Защитнику:

— Мы с вами давно знакомы, Дженга. Я пытаюсь понять, что вас заставило это сделать. Ведь с какой стороны ни посмотри, ваши действия можно расценить как предательство.

Лорд Защитник с мрачным видом кивнул.

— Мы с вами уже обсуждали этот вопрос. Я спросил вас, как бы вы поступили, если бы получили приказ, с вашей точки зрения, морально предосудительный. Помню, вы сказали, что не выполнили бы его, несмотря на последствия. Теперь я нахожусь в точно таком же положении.