— Да, я пьян, — сразу согласился Дамиан. — А вот то, что ничего не соображаю, — враки. Я еще никогда не думал так трезво. Может, навестим ее высочество?

— Посреди ночи?

— Так у нас же есть причина. И не одна. Ее королевская светлость пыталась убить моего дядю — раз, спуталась с кариенцами — два. Кроме того, она послала своих людей на погибель, а сама смылась с места преступления. Я намерен пытать эту гадину до тех пор, пока не вышибу ей последние зубы.

И, не слушая Тарджу, Дамиан нетвердой походкой устремился к лестнице, которая вела в бывшие покои Джойхинии.

Он уже карабкался по ветхим ступеням, когда послышался шум, голоса, в зал кто-то вбежал. Но Дамиан упорно продолжал свое восхождение, сосредоточив взгляд — настолько, насколько это можно сделать в его состоянии, — на двери в конце коридора, у которой стояли двое защитников в красных мундирах. Сейчас он все скажет этому ее высочеству… правда, что именно, он понятия не имел — но скажет!

— Дамиан!

Крик Тарджи застал шествующего военлорда в нескольких шагах от дверей. Дамиан перегнулся через перила и посмотрел в освещенный факелами зал.

— Да плюнь ты на принцессу! Фардоннцы сдались в плен!

На свежем ночном воздухе Дамиан быстро протрезвел. Лагерь, окружавший башню, несмотря на поздний час, гудел, как растревоженный улей. Люди, обычно спавшие в это время, жарко спорили у палаток, делились впечатлениями о сражении, высказывали разные мысли, дельные и не очень — в зависимости от опыта и количества выпитого. Боевой дух воинов был приподнятым. Никто не ожидал, что первая же атака дастся такой малой кровью. Повсюду звучал смех и песни. Пели все, даже те, кто не умел. Там и сям жарко пылали костры — в такую ночь об экономии дров думали меньше всего. Где-то вдалеке грохотал гром, накрапывал слабый дождик. Значит, скоро веселью конец. Нынешняя ночь не обещала быть морозной, но к утру точно подморозит, и если пойдет снег, то кариенцам туго придется.

Утреннее сражение было их отчаянной попыткой прорвать оборону медалонцев до наступления зимы. Дамиан почувствовал, что ужасно горд победой. Наверное, он все-таки был не так пьян, как думал.

Группа пленных была плотно окружена защитниками. Фардоннцев привел в лагерь молодой копейщик по имени Филипп. Чумазый, оборванный, он стоял среди прочих, и взгляд его был потухшим и обреченным. «Похоже, парень сам себе противен», — подумал Дамиан.

— Приветствую вас, лорд Вулфблэйд. — Фардоннец отвесил глубокий поклон и оживился: с этим человеком можно было беседовать на родном языке.

Защитники уже успели разоружить пленных. Несколько фардоннцев были ранены, четверо тяжелораненых лежали на мокрой земле. Тарджа, который всегда знал, что делать, тотчас же приказал отправить их в лазарет, а фардоннских коней — на конюшню. Дамиан оглядел оставшихся пленников.

— Я в жизни много странного повидал, копейщик, — сказал он, обращаясь к Филиппу на его родном языке, — но чтобы фардоннцы сдались в плен…

Парень помрачнел. Дамиан коснулся самого больного.

— Нам приказали, милорд.

— Что он сказал? — спросил Тарджа.

— Он сказал, что им приказали сдаться.

— Кто?

— Кто приказал вам сдаться? — спросил Дамиан по-фардоннски.

Филипп в замешательстве оглянулся на своих спутников и неохотно пробормотал:

— Принцесса Адрина, милорд.

Тарджа понял сказанное без перевода.

— Спроси его — почему?

Дамиан обозлился:

— Тебе не кажется, что я сам могу их допросить?

— Виноват.

— Ее высочество объяснила вам причину?

Фардоннец пожал плечами.

— Она была убита горем, милорд. И сказала, что больше не хочет, чтобы фардоннцы проливали кровь за Кариен.

— Жаль, что она не подумала об этом раньше — до того как послать людей на смерть, — проворчал Дамиан.

— А что же у нее стряслось? — спросил Тарджа. Он выпил меньше, чем Дамиан, а потому соображал быстрее.

— Погиб капитан Тристан, милорд, — ответил Филипп. — Ее сводный брат. Они очень дружили.

— А где сейчас ее высочество? — Тардже хотелось знать, кем был молодой солдат — равноправным участником плана или пешкой в какой-то хитрой игре, которую вела Адрина. Дамиан безуспешно пытался уследить за ходом его мысли.

— Со своим мужем, конечно!

Дамиан должен был знать, что не услышал бы правды, даже если бы Адрина не сидела сейчас в башне.

— Понятно. — Он повернулся к Тардже. — Ну, и что ты намерен делать с ними?

— Пусть это решает Дженга. А сейчас надо подумать, где продержать их до утра.

Оглушительно грохнул гром, налетел ветер. Тарджа хмуро посмотрел на небо.

— Отведите их в башню. Пусть не мокнут под дождем. Мы допросим их завтра.

И Тарджа принялся отдавать распоряжения. Дамиан смотрел, как люди торопливо идут к башне, и удивлялся: все-таки странно ведет себя Адрина. Эта женщина хладнокровно готовила погибель хитрианскому светлейшему принцу, и она же приказала остаткам своей гвардии сдаться в плен — экая трогательная забота. Хорошо, что он так и не дошел давеча до ее двери.