– Не называйте меня шели торопыгой!
– возмутилась я, стараясь поспеть за широким шагом своего хмурого, но надо признать, довольно симпатичного спутника. Черные волосы Анхеля сейчас оказались распущены, и падали на лицо, обрамляя его, как винтажная рамка - дорогую камею.

Глава 13

– А вы не называйте меня душечкой магистром, - парировал он, бросив на меня короткий острый взгляд.
– Отныне я ваш преподаватель. И подобное обращение будет неуместно в стенах академии Чаромастерства.

– То есть в других стенах можно называть?
– усмехнулась я, торопясь за магистром по узкой тропинке в сторону самого большого и в общем-то единственного корпуса академии. Была еще башня, что соединялась с этим корпусом благодаря небольшому каменному тоннелю, но на этом все.

– Нет нельзя, - отрезал магистр, снова бросив на меня свой острый взгляд.

– А я все равно буду, - фыркнула в ответ, пожав плечами.

Не смотреть, не смотреть на него! Птички, цветочки, мхи и травки, букашки… Лунарис, только не смотри на магистра!

Боковым зрением я все же видела, что душечка не сводит с меня раскаленного внимания своих черных глаз, и это одновременно веселило и слегка пугало. Но в любом случае - неплохо придавало энергии.

– Тогда пеняйте на себя, шели Лунарис, - ответил он, и меня проняло неслабой такой волной жара вдоль позвоночника.

Я все же повернулась и с улыбкой проговорила:

– Ваш злобный взгляд, душечка магистр, бодрит не хуже кофе, вы его по утрам перед зеркалом тренируете или это с рождения?

– Тренирую, - ответил Анхель, еле слышно хмыкнув, - на таких адептках, как вы, когда довожу их до магического изнеможения на занятиях.

– А вы девушек только до магического изнеможения можете доводить? Как это печально, сур Анхель, как печально!
– ахнула я, притворно покачав головой и скрывая улыбку.
– Впрочем, в вашем-то возрасте, наверное, только это и остается!

С каждым моим словом Анхель белел все сильнее, а мне все труднее было не рассмеяться.

– С каким возрастом?! Мне тридцать шесть!
– выдохнул он, и показалось, что не повысить голос ему стоило больших трудов.

– Что, правда?
– нарочито удивленно распахнула глаза я.
– Бедняжка, никогда бы не подумала! Ой, прошу меня простить.

– За что простить?
– уже начал багроветь магистр.

– Да нет-нет, просто так, - прыснула я в кулак, пытаясь вырваться из его захвата.

Мы тем временем уже прошли в здание академии и, как ни странно, спустились на подвальный этаж. Здесь было довольно темно, и только чадащие факелы освещали проход до аудитории, перед которой толпилось всего несколько адептов.

Все они разглядывали меня с большим интересом и абсолютным непониманием. Тут было четыре парня лет двадцати пяти и одна девушка примерно того же возраста. При этом девушка смотрела на меня еще и с раздражением.

Неужели ревновала своего магистра?

Удивительно! Я еще раз взглянула на Анхеля, который меня-таки выпустил, и поймала его хитрый, чуть насмешливый взгляд, который он тут же перевел на эту девушку.

Ну точно, она ревновала! А душечка магистр, судя по всему, специально привел меня под ручку до самых дверей аудитории, чтобы вызвать вот эту реакцию!

Видимо, мстил.

Я мысленно усмехнулась, представив, как этой бедняжке поплохеет, когда она узнает, что сур Анхель еще и поселил меня у себя.

Впрочем, жить-то у магистра я не собиралась, да и ревностью однокурсниц меня было не напугать. Мне бы форельки свеженькой или мисочки молока…

…или магии.

 Я аж вздрогнула немного, пытаясь понять, зачем мне магия, и чего это так сильно хочется внутри. Прямо аж тянет. Будто не хватает мне того, что было у меня всю жизнь.

Но у меня был только подвал и мягкая подстилка из чьей-то потерянной кофты! А уж по ней я точно не скучала.

Тогда по чему же?..

– Занимайте свои места, и давайте начнем, - проговорил магистр Анхель, пропуская всех в слишком уж огромную аудиторию для несчастных шести адептов.

Глава 14

Здесь было темно, как в склепе. Под потолком висела одна единственная люстра с толстыми свечами, но она была так высоко, что зажечь ее должно быть так же сложно, как и залезть на кровать-гамак в гостевой комнате дома у сура Анхеля.

Однако, едва магистр подошел к лекторскому возвышению в основании аудитории, как одна из его рук дернулась, длинные пальцы описали в воздухе несколько невидимых контуров, и ладонь взлетела вверх. Тут же с каждого из его пальцев сорвались языки пламени, взметнулись к люстре и послушно коснулись спящих фитилей.