– Я бы предпочла намеки, а не плед, – пробормотала она себе под нос. – Как-то все по-дурацки получается…

Стоять столбом посреди комнаты было и вовсе глупо, тем более, слабость все не отступала, и Кате действительно хотелось прилечь. Кровать прямо-таки манила, и девушка присела на краешек – все равно сидеть здесь больше не на чем.

Воображение тут же услужливо подкинуло образ Дмитрия. Вот он выходит из-за двери, ведущей в душ, в одних пижамных штанах, свободно болтающихся на бедрах. С мокрыми волосами и с полотенцем на плече. Ложится в эту самую постель…

«Но зачем ему в постели полотенце? – мысленно удивилась она. Полотенце исчезло. – И с чего я решила, что он в пижаме спит?»

Послушно испарились и штаны. Катя выбросила из головы эту фантазию, даже глаза зажмурила, чувствуя, как вспыхнули щеки.

Вернулся Дима с подносом, на котором стояли большая чашка кофе, сахарница и блюдце с чизкейком.

– Ну что же ты? Располагайся, пей кофе, пока не остыл. Можешь даже вздремнуть, я позову, когда старуха придет.

Катя забралась на кровать с ногами и уселась, подложив под спину подушку. Дима укрыл ее ноги пледом и вышел, так тихо, что она не услышала звука его шагов.

– Катя, проснись, – вкрадчиво произнес знакомый и очень приятный голос, мягко разгоняя туман дремоты. – Ведьма уже здесь и требует чая.

Просыпаться не хотелось – сон был на редкость спокойным, уютным, словно объятья кого-то большого и доброго. Но Катя быстро осознала, где находится, и мигом пришла в себя. Открыла глаза и увидела Диму, склонившегося над ней. Его теплая ладонь все еще лежала на плече.

– Прости, я сама не заметила, как задремала. Надо было раньше к вам спуститься, – проговорила она, сдерживая зевоту.

– Что ты! Хочешь – поспи еще. Я бы не стал тебя беспокоить, если бы сама не попросила.

– Нет-нет, и так неловко вышло. И мне уже гораздо легче, – возразила Катя, обуваясь. – Идем, не терпится увидеть, что ж там за ведьма такая.

– Эх и злобная старуха! Главное, не спорь, и вообще не начинай с ней разговор. Такая противная, ей в радость кому-то настроение испоганить, – предупредил Дима и окинул Катю внимательным взглядом. – Правда легче? Голова больше не кружится?

Прислушавшись к своему организму, она с изумлением обнаружила, что от недомогания и следа не осталось. Напротив, она чувствовала себя бодрой, свежей и отдохнувшей. Настроение было прекрасным, будто впереди ждало что-то очень хорошее.

– Как ты это сделал? Что-то в кофе добавил? Мне тоже нужно это средство, не отсыплешь?

– Ничего я не добавлял, только ром и сахар. Тростниковый, если это важно. Наверное, дело в анатомическом матрасе, не зря я тебя уговорил полежать на этой кровати. Идем, Машеньку пора выручать.

Гостья в полной мере соответствовала придуманному Димой прозвищу, по крайней мере, внешне. Это была тучная, рыхлая старуха с коротко стриженными волосами – в отличие от белоснежных кудряшек Марии Андреевны, похожих на пух одуванчика, ее седина цветом напоминала половую тряпку. Мясистый нос, сливой нависавший над губой, украшала бородавка. Одетая в коричневое платье и серую кофту, с лицом, навечно искаженным гримасой брезгливого недовольства, старуха квашней растеклась по дивану, заняв его почти целиком.

На узком свободном краешке улеглась серебристо-серая Селедка, поджав под себя лапки и подогнув хвост. Вид у нее был спокойный, даже довольный, хотя соседка не торопилась ее гладить, напротив, подчеркнуто игнорировала.

Подозрительно осмотрев вошедших ребят, «старая ведьма» коротко поздоровалась с Катей и вновь обратилась к Марии Андреевне.

– Она тоже, что ли, твоя троюродная внучка?

– Катенька – подруга Димы, ну и моя заодно, – невозмутимо ответила та, ласково улыбаясь. – Посидишь с нами, дорогая?

– Мы лучше принесем вам чай, – вмешался Дима. – К тому же открываться пора, а у нас десерты не выставлены. Ты не против, если Катя мне поможет? А вы пока пообщаетесь.

С этими словами он подхватил Катю под руку и повел ко входу в служебное помещение. Казалось, она чувствовала спиной, как гостья сверлит ее придирчивым взглядом.

– Подружка, говоришь? Это что теперь, мода у них такая, у подружек, с утра пораньше к женихам приходить? – донесся вслед ехидный голос старой ведьмы. – Или она еще с вечера не уходила?

Катя вспыхнула и дернулась было назад, чтобы возразить сварливой бабке, но Дима буквально затащил ее за дверь, шепнув, что некрасиво вмешиваться в разговор старших.

– Но она же непонятно что о нас подумала!

– А тебе есть дело до того, что она подумала? – фыркнул он в ответ.

«Или что меня в принципе приняли за его девушку, – мысленно добавила Катя. – Пусть он вслух не сказал, но ведь мог решить, что мне это не понравилось».

– Абсолютно никакого, – поспешно согласилась она. – Если Марии Андреевне это не важно, то мне тем более.