Тыльной стороной затянутой в перчатку руки она смахнула со лба бисеринки пота.

— Я вышла в снежную бурю, чтобы поймать автобус до больницы. Невзирая на последствия, я отчаянно хотела рассказать все ему и Хелене. Но автобуса до больницы не было, и я просто пошла пешком. Я хорошо знала дорогу, ведь мы почти каждый день ездили ее навестить. Почти час я брела сквозь снег. А потом внезапно появилась его машина. Он вывернул руль в сторону, чтобы не сбить меня, и на огромной скорости вылетел с дороги. Когда я подбежала к нему, то сразу поняла, что он мертв. В обители Святой Маргарет я повидала достаточно смертей. И понимала, что его больше нет. Не знаю, сколько я там простояла. Но появился мужчина и застыл, разглядывая меня. А я убежала. Мчалась весь путь до дома. Я ждала, что полицейские придут меня арестовать и вернут обратно в обитель Святой Маргарет. Но когда они, наконец, прибыли, то рассказали об ужасной аварии. Они не знали, что я там была, что это я ее спровоцировала. Когда схлынул шок, и я поняла, что меня не винят в смерти отца, у меня словно пелена с глаз упала. Я увидела новые возможности, и довольно вдохновляющие.

Внезапно нож с грохотом упал на пол ванной. Затем, щелкнув, закрылась дверь.

— Пожалуйста, не уходи, — тихо пробормотал Ричард, моля об утешении в последние мгновения жизни.

Не было ярких огней, лишь медленно наползала темнота. В одиночестве он лежал в холодной, пустой ванне и наблюдал, как кровь его стекает в сливное отверстие. «Это скоро закончится», — сказал он себе и заплакал. Он скучал по своей жене, молил, чтобы она сейчас появилась и встретила его.

— Эвелин, — бормотал он снова и снова, погружаясь во тьму. — Прости меня. 

Четверг, 12 февраля 1959

Айви проснулась, когда раздался детский плач. Она не собиралась спать, но изнеможение оказалось сильней, и теперь она проклинала себя за глупость. Айви и прежде много раз слышала, как плачут дети. Эльвира говорила, что от уколов детям на чердаке становилось очень плохо, и поэтому им приходилось присматривать друг за другом. Но до сегодняшнего дня Айви была не в силах им помочь.

Она села и обвела взглядом комнату, всматриваясь в девушек на соседних кроватях в поисках резких движений. Но все спали. Лишь время от времени то одна, то другая принимались что-то бормотать во сне. Всех здесь мучили ночные кошмары.

Айви все еще не верила, что поедет домой. Слишком внезапно все произошло. За завтраком к ней подошла Матушка Карлин и сказала, что завтра за ней приедет мать. И что перед отъездом все девушки посещают врача. Обычное дело. И Айви должна оказать ему содействие.

Он был молод. На взгляд Айви, лишь чуть старше ее самой. Мягкие каштановые волосы, модный синий блейзер [41] и манеры, говорившие об особом воспитании. Он вел себя мило, спрашивал, как она чувствует себя из-за ребенка и пребывания в обители Святой Маргарет. Конечно, Айви понимала, что лучше ему не доверять, и говорила очень мало. Пока он делал заметки, она сообщила, что благодарна за проведенное здесь время, счастлива, что Розе нашли хороший, любящий дом, а она сама смотрит в будущее, желая оставить все случившееся в прошлом. Он упомянул о ее худобе и завел разговор о голодовке, но Айви сказала лишь, что отчаянно тоскует по дому. Несомненно, Матушка Карлин и Отец Бенджамин это заметили и любезно решили ее отпустить. Он улыбнулся ее ответам и мягко кивнул, а кончик его ручки что-то нацарапал на листе бумаги, лежавшем между ними на столе.

Айви отбросила одеяло, холод впился в ее ноги и нижнюю часть спины. Вздрогнув, она стянула с кровати одеяло и, осторожно завернувшись в него, на цыпочках двинулась по комнате. Скрип досок под ее ногами разрезал тишину. Она знала, что, скорее всего, по ту сторону двери наткнется на Сестру Фейт. Ночь за ночью та дремала в коридоре в кресле-качалке. Айви прежде не пыталась проскользнуть мимо нее. Не хватало смелости, да и шансы на успех, на ее взгляд, были невысоки. Но теперь, перед отъездом, у нее просто не было выбора. Она должна поговорить с Эльвирой. Другой возможности может не представиться.

Едва дыша, Айви приблизилась к двери и взглянула на латунную ручку. Девушка потянулась к ней дрожащей рукой, хоть и понимала, что шум неизбежен. А звук насторожит Сестру Фейт. Ручка, щелкнув, повернулась, и Айви, глубоко вздохнув, медленно потянула на себя тяжелую дубовую дверь. В груди болезненно колотилось сердце.

За дверью спальни в тишине коридора стояло пустое кресло. Оно мягко покачивалось, словно сидевший на нем только что поднялся, небрежно бросив на сиденье клетчатое одеяло. Айви разглядывала его, застыв в нерешительности. Внезапно из соседней уборной донесся звук бегущей воды, и кожа девушки покрылась мурашками. Она взглянула на тянущийся слева длинный коридор, в конце которого была еще одна дверь. Айви знала, что за этой дверью был путь наверх: на чердак и в спальню Эльвиры.

Сердце билось неровно, когда девушка быстро закрыла за собой дверь спальни и бросилась бежать. Босые ноги почти неслышно касались начищенных до блеска половиц. Нырнув во тьму в конце коридора, Айви услышала, как на двери в уборную поднялась щеколда, потом раздались шаги. Когда же девушка схватилась за ручку и повернула ее, Сестра Фейт громко кашлянула, и звук этот пронзил Айви, как электрический ток.

Девушка шагнула на ступеньку ведущей на чердак лестницы и медленно потянула за собой дверь. Наконец, та тихо щелкнула. А Айви замерла, заставляя себя дышать. И лишь когда уверилась, что Сестра Фейт не придет, бросилась вверх по крутой лестнице, перескакивая через ступеньку.