Я – любимая папина дочка, которая с самого детства ни в чём не знала отказа. Но всему есть предел. Вот и отцовское терпение лопнуло после моей очередной выходки, и он… выдал меня замуж за первого встречного! Теперь моя цель номер один в этой жизни – избавиться от неугодного мужчины. Но как быть, если я влюбилась без оглядки…в собственного мужа?! Ведь любовь в мои планы не входила…
Глава 1
Сергей
– Нашли мы твою красавицу, Федорыч, вон, мои парни выгружают ее из машины, – кивком головы указываю на двоих подчиненных, приближаясь к другу. Он стоял на веранде и хмуро смотрел, как с заднего сидения внедорожника вытаскивают на свет божий девчонку в полубессознательном состоянии, завернутую в плед.
Нет, ничего серьезного, просто эта мажорка, дочь моего давнего друга, развлекается ровно так, как присуще «золотой молодежи», а именно: растрачивает направо и налево родительские деньги, прожигает жизнь на тусовках, где всегда льются реки алкоголя, легко достать травку и даже наркотики. Татьяна – яркий представитель этого класса: второй курс университета, ноль приспособленности к жизни, зато огромные запросы.
Сегодня, например, она сбежала после ссоры с отцом, направилась в самый развратный клуб города, этот притон похоти и порока. А ее отец, обнаружив пропажу, сразу же кинулся звонить мне. И вот я, в четыре часа утра, снимаю с шеста эту пьяную до зеленых соплей девицу, где она танцевала стриптиз, раздевшись уже до белья, вместо того, чтобы спать себе спокойно. Но я не мог отказать Лёне – это мой единственный близкий друг, несмотря на нашу разницу в возрасте.
Он обратился в мое агентство по рекомендации нашего общего знакомого, потому что опасался, что конкуренты хотят его убрать. Я взялся за его охрану лично, потому что для моего только-только набиравшего обороты охранного агентства был очень важен этот заказ, а также я понимал, что рекомендация от такого клиента, как Леонид Федорович Янышев – большой плюс для репутации фирмы.
Так и завязались наши дружеские отношения, что выходило за рамки моего личного кодекса, но Леня, казалось, умел расположить к себе любого. И я – не исключение. Потом, спустя пару лет, он очень помог моему отцу попасть в клинику в Германии, что спасло ему жизнь. И я считал себя бесконечно обязанным, хотя Леня и отмахивался от этого. Именно поэтому я не мог отказать ему в просьбе найти его дочь и доставить в отчий дом.
– Танька меня в гроб вгонит, вот ей – Богу, – восклицает Леня, отпивая виски из бокала и пожимая мне руку. – Что с ней делать, ума не приложу! Да и не предъявишь ничего – сам виноват, разбаловал, недоглядел. Постоянно твердил, что девчонка без матери растет, все позволял, и вот результат. А мне сейчас ее выкрутасы, ох, как некстати. Но просить же ее о чем-то – верх безумия, она все назло сделает…
– Ты еще и меня переживешь, Леонид Федорыч, так что не причитай, – усмехаюсь, глядя на то, как пьяная Таня пытается ногой лягнуть моего подчиненного, матеря его при этом не хуже пьяного слесаря дяди Вани. И где только нахваталась, вроде из интеллигентнейшей семьи…
Я понимаю опасения Лёни: он собирается в депутаты, а ему нужна идеальная, кристально чистая репутация. Насколько знаю, многих смущало, что он одинок в его пятьдесят с небольшим, и предполагали, что данный факт будет препятствовать получению мандата. И Леня, скрипя зубы, согласился и сделал предложение своей последней любовнице. Я, конечно, не одобрял этого опрометчивого поступка, считаю, что если штамп в паспорте – единственное препятствие, то его можно было бы как-нибудь и обойти. Но, как говорится, дело хозяйское.
После новости о предстоящей женитьбе отца Таня стала чудить в утроенном размере: то задержат за превышение скорости, то оскорбит сына прокурора, а сегодня вот танцевала стриптиз в клубе. Уверен, что бравые спецы Лени большинство роликов, что успели залить в сеть, изъяли, но работы еще предстоит непочатый край. Не удивлюсь, если с утра, то есть через пару часов, этот дом будут осаждать толпы журналистов.
С другой стороны я и девчонку понять могу: она таким образом добивается внимания отца, которого он уделяет ей ничтожно мало. Я, конечно, не знаю историю в подробностях, но Леня за бокалом виски как-то рассказал, что его покойная жена, когда в семье настали непростые времена, а Леня тогда был лишь простым сотрудником фирмы, стала ходить налево. Тане было четыре года, и она, к счастью, ничего не понимала.
Леня догадывался, что между ними произошел раскол, но ничего не мог поделать: ему надо было обеспечивать семью, и он вкалывал, как мог. Пока однажды его не огорошили новостью: его жена погибла в автокатастрофе. В машине она была не одна, а вместе с мужчиной, который позднее скончался в больнице.
Тогда в небольшой семье Лени настали трудные времена. Таня постоянно плакала, звала маму и болела. Так как только Леня нес ответственность за благополучие дочери, он понял, что настала пора все брать в свои руки. Таню из садика пришлось забрать, она и так большую часть времени проводила на больничном. Хорошо, что мама Лени вошла в положение и помогала сыну, воспитывая внучку.
А Леня работал на двух работах, копил деньги для открытия собственного бизнеса. Из-за чувства вины, что практически не видит маленькую дочь, он баловал Таню, задаривая подарками и выполняя любое ее желание. Это вошло в привычку, а Таня быстро смекнула, что стоит немного надавить на отца и вызвать у него жалость, как она тут же получит желаемое. Вот и выросла она эгоистичной и донельзя избалованной, но, мне все равно всегда виделась маленькая и ранимая девочка, которой не хватает любви и ласки. Почему? Я сам не могу ответить на свой вопрос.
– Выпорол бы ее за эти выходки, да поздно уже! – в сердцах восклицает Леня, залпом допивая свой виски.
– Не переживай ты так. Мужа Тане надо хорошего. Жесткого, строгого, постарше. Пристроишь ее в хорошие руки, и поведение дочери больше не будет твоей головной болью, – спокойно произношу я. Сколько раз я впоследствии пожалел об этих словах!
Леня уставился на меня, словно увидел впервые. И как-то мне стало не по себе от этого внимательного и пронзительного взгляда друга.
– Слууушай, – протянул Леня. – А это же отличная идея! Женишься на ней, – не спрашивает, а утверждает.