Но при всей бытовой неустроенности было и другое; и это другое захватывало воображение. Здесь все было населенным и казалось таинственным. На снегу отчетливо виднелись следы лосей; под густым снегом обнаруживались огромные корни; по лесу были разбросаны выступающие из-под снега серые скалы; лес на той стороне озера отбрасывал тень на заснеженный лед, и казалось, что из тени выглядывают глаза неизвестных и безымянных лесных существ. Мир был наполнен присутствием и казался одушевленным, в нем была тайна; эту тайну ощущали даже родители и запрещали им отходить далеко от дома. Постепенно Арина и Митя поняли, что родители этот дом вообще недолюбливают, – а они, наоборот, его любили; часто спрашивали бабушку и дедушку, скоро ли снова сюда поедут.

В тот день добирались особенно долго. Уговорил всех дед. Его позвала бабушка Регина, а он сразу же рассказал об этом детям; мама чуть недовольно согласилась. Арина радостно захлопала в ладоши. Митя с легким нетерпением ждал, что скажет папа, но он согласился тоже.

– Ну и отлично, – сказал дед.

Шел густой снег, дороги занесло, мама сидела мрачная и обиженная; спрашивала, зачем было опять сюда ехать. А бабушка на этот раз не поехала с ними вовсе. Но поближе к вечеру все же добрались, еще засветло. Ася выбежала их встретить, а заодно и открыть ворота; бабушка Регина вышла на крыльцо, быстро и уверенно направилась к ним по тропинке; обнялась с дедом.

– Мама уж подумала, что в такой снегопад вы вообще не доберетесь, – сказала Ася.

Дом был тепло натоплен, и они быстро отогрелись. Но потом Митя все равно выбежал наружу, вынырнув назад из тепла в холод. Снег падал почти отвесно; Митя не почувствовал ветра; на верхушках сосен лежали тяжелые шапки. В этот момент Митя понял, чего ему больше всего хочется. Он улегся на снег и начал по нему кататься, как катают снежные шары, перед тем как слепить из них снеговика. Он смеялся, представляя себя в виде снеговика, и действительно был уже весь в снегу, даже начал подниматься, когда метко брошенный снежок неожиданно попал ему в плечо. Он повернулся и увидел Асю, стоящую на тропинке перед входом в дом и тоже смеющуюся.

– Ты только никому не рассказывай, – попросил ее Митя.

– Это будет наша тайна, – ответила Ася и стала его отряхивать.

На следующий день немного распогодилось, снегопад почти прекратился, хотя и подул легкий ветер, а снег летел в лицо. И все же получился отличный день. Они действительно слепили снеговика, гуляли по окрестностям, играли в снежки, почти обошли озеро, протаптывая свежую тропу по занесенному снегом проселку. Бабушка Регина разрешила им взять деревянные финские сани с длинными полозьями; Митя посадил в них Арю и вез сани перед собой, отталкиваясь валенками от снега, а Аря радостно кричала и звала всех на них посмотреть. Потом Митя устал, и сани толкала уже Ася, потом толкал папа, потом мама. Но маме это очень быстро надоело, она сказала, что развлечение дурацкое, ветер довольно сильный, дети простудятся, а потом неделю проваляются в кровати. Тогда Митя забрал уже пустые сани себе и, толкая их по снегу, представлял себя летящим по заснеженному миру и кричал «У-у-у», пока мама «все это безобразие» не прекратила, и они пошли обедать. Мир казался счастливым и одушевленным, населенным невидимыми существами.

– Я думаю, что бывают снежные эльфы, – в тот вечер тихо сказала Аря. – И что где-то здесь они должны жить.

Незадолго до этого ей прочитали «Хоббита», так что эльфами Арина почти что бредила, а родителям, наоборот, изрядно ими надоела. Чтобы не усугублять новообразовавшуюся эльфоманию, читать ей «Хоббита» во второй раз они отказались, так что Арине пришлось перечитывать его самой; но она прочитала его и в третий раз. Развивать тему снежных эльфов родители тоже отказались, даже дедушка, все кроме Аси; она снова засмеялась и попыталась изобразить летящего снежного эльфа. «А вдруг она эльф и есть», – подумал Митя. Но он был уже почти взрослым и знал, что эльфов не существует.

На второе утро распогодилось окончательно. Разошлись облака, и светлое зимнее солнце отражалось на снегу замерзшего озера.

– А каток здесь есть? – спросил Митя.

– Конечно, нет, – ответил папа. – Мы же далеко от города.

– Не задавай дурацких вопросов, – сказала мама. – Ты уже взрослый.

Митя обиженно опустил голову к тарелке.

– По-моему, совсем даже не дурацкий вопрос, – услышал он голос Аси. – Захотим каток – будет у нас каток.

– Асенька, угомонись, – сказал дед.

– У нас будет отличный каток, – возразила она. На секунду вышла и вернулась с широкой совковой лопатой.

– Там в кладовке еще три такие. Так что хватит на всех. И на тебя, – добавила она, обращаясь к Мите. – Иди одевайся. А кататься тебе есть на чем?

– Кажется, коньки еще в багажнике, – ответил за него дед. – Между прочим, было бы неплохо, если бы багажник хоть кто-нибудь иногда разбирал. Ладно, может, Ася и права, значит, будет у нас каток.

И действительно, меньше чем через час у них был свой каток. Поначалу со льда озера снег расчищали, упираясь ногами и налегая на лопаты; было неудобно, валенки проскальзывали. Но потом, когда изрядный кусок льда уже был расчищен, они с папой и Асей надели коньки; не выпуская из рук лопат, чуть разбегались по льду и выталкивали перед собой очередную порцию снега, постепенно останавливаясь. Отбрасывали снег в сторону. Было счастливо и весело. От усилий Митя раскраснелся и взмок. Дедушка и бабушка Регина принесли из дома стулья и устроились недалеко от них, почти на берегу озера, как на сцене. «Или это мы на сцене», – подумал Митя.