Поставив аккумулятор на место, Фёдор втиснулся в тесный салон и предусмотрительно завел, чтобы проверить нормально ли все работает. Подлил тосол, проверил щуп масла и, закрыв авто, пошел дальше работать.

После обеда зоотехник отправил Фёдора в поле. Сейчас самый разгар сезона, на посевной нехватка рабочих рук, и агроном постоянно дергает полковника на самую сложную технику. Не то чтобы полковник был сильно против дополнительной работы, но видеть агрономскую рожу в начальниках не хотелось вовсе.

Скользкий он тип, а Фёдор таких не любил. Сам прямолинейный и принципиальный, как скала, он был человеком дела и в отличие от некоторых не любил распаляться на пустые разговоры.

В поле, поздоровавшись с мужиками, особо не рассусоливая, сразу забрался в кабину большого трактора, ожидая, пока бункер сеялки до конца заправят семенами. Работа эта не пыльная, где-то может даже проще, чем у него на ферме, но муторная, монотонная. Тут нужна предельная внимательность, чтобы не допустить прорех и обеспечить равномерность высева.

Фёдор сделал почти четыре круга, когда на очередной заправке его в сторонку отозвал агроном, чтобы спокойно поговорить, не пытаясь перекричать шум работающего трактора.

– Ты, полковник, смотрю, к Ирине Викторовне в друзья набиваешься, – сияя пакостливой улыбкой, обратился Олег к нему.

Фёдор посмотрел исподлобья, не совсем понимая за каким кляпом хлыщ об этом спрашивает.

– Просто помог по-человечески, – спокойно ответил он, – А тебе-то какое дело, Олег Саныч?

– Нравится она мне, как женщина, а тут ты нарисовался с…помощью своей. Ты же понимаешь, что не для тебя такая баба, как она.

А вот это уже был наезд, и это Фёдору не понравилось…очень не понравилось.

– А для кого? Надо думать, для тебя. Да? – спокойно уточнил он, – Шел бы ты Олег Саныч нормы высева проверять, а не меня учить. Кому мне помогать и с кем дружбу водить, я сам разберусь.

Агроном ответил ему тяжелым, давящим взглядом, совсем не характерным, для этого вечно веселого молодого человека.

– Смотри, полковник, работай лучше. Мне тебя премии лишить, как три раза плюнуть, – зло бросил он и ушел, оставив Фёдора в легком недоумении смешанным с раздражением.

Эк, он на Ирину-то претендует. А ведь она старше его. Это для полковника она молодая, а с агрономом у них лет семь разницы, не меньше.

Не то чтобы Фёдор следил за личной жизнью Олега, но когда мужики в мастерской постоянно треплются о чем-то, то волей неволей начинаешь вникать в эти разговоры. А они частенько были о том, что агроном с дочкой одного повстречается, потом с сестрой другого. И за это мужики его недолюбливали.

Провожая глазами спортивную фигуру Олега, полковник подумал:

«Ирку он захотел. Обойдется! Всех девок в колхозе перепортил – на новенькое потянуло»

Но тут оглядел себя и в голову пришла мысль, что если он хочет привлечь внимание Иры, то, наверное, надо как-то привести себя в более приличный вид. Густая борода и засаленная роба наверняка не самый верный способ расположить к себе даму.

Успеть после работы домой, чтобы смыть с себя запах навоза и переодеться было нереально, а вот добраться до бабки Маши вполне. Ее дом был совсем не далеко от конторы.

Когда, после окончания смены, Фёдор влетел во двор старого покосившегося дома, Мария Петровна с воинственным видом гоняла палкой по двору трех рыжих кур.

– Цыц, окаянные! А ну признавайтесь, где яйца схоронили? – грозно замахивалась на них свой клюкой она, а куры кидались в рассыпную и злобно квохтали на свою хозяйку – мол, совсем сбрендила старая.

– Здстасте, теть Маш! – громко поздоровался мужчина, не забывая о том, что бабка стала глуха на одно ухо.

– О! – обернулась она, все еще махая клюкой, – Федька? Тебя какой черт принес?

Полковник совсем не обиделся на такой не дружественный привет. Только ухмыльнулся себе в усы.

– Я тоже рад вас видеть. Вот, помыться к вам пришел. В душе летнем есть вода?

– Отчего ж ей не быть. Как ты на прошлой неделе налил – так и осталось.

Мария Петровна была в своем репертуаре. Последние несколько лет она еще сильнее сдала, но продолжала цепко держаться за свой дом и хозяйство, хоть полковник и порывался ее забрать к себе. Не мог бросить старую. Как-то так вышло, что кроме нее у них в родственниках никого особо не осталось. Характер у баб Маши, конечно, скверный, но детей она любит и помогает.