— Можно было и не так официально. — сморщил он лицо. — Возьму конечно, отказывать смысла не вижу.

— А мы не хотим в приют. — сказал Майки. — Думаете мы там не были? Это просто ад для детей, даже на улице жить проще, чем там.

— Я знаю что нагло у вас просить такое. Но мой приют не такой, дадите ему шанс? — улыбнулся мужчина.

Дети напряжённо стали переглядываться.

— Дайте ему одну неделю, и если вам не понравится, мы вам никак не будем препятствовать. — Лука был уверен в приюте.

— Мы всё обдумаем, и дадим свой ответ… — Майки выжидающе посмотрел на Хоуп, та развела руками. — Сегодня вечером.

— Тогда перейдём к ещё одной проблеме. — Лука указал в сторону панды, та вся сжалась. — Что ты такое?

— Я… я красная панда.

— Мы видим, а почему ты говоришь? — мужчина нервно застучал пальцами по столу.

— Я таким родился. — почесал он голову.

— Такими не рождаются. — настаивал на своём парень.

— Я-я, я тогда не знаю. — не нашлась что ответить панда.

— Мхм. — Лука подпер голову рукой, и принялся задумчиво теребить чёлку.

— И что с ним делать? — Форман начал крутить вилкой в руках.

— Я правильно понимаю, ты всё время жил как панда, но при этом умел говорить?

— Да. — кивнуло животное.

— А как ты сюда попал?

— Нас с мамой, когда я ещё маленьким был, какой-то мужичок привёз сюда, и мы жили в трущобах, скрываясь ото всех. А потом мама… — его ушки печально опустились. — Её не стало, и я остался один.

Повисла тишина, панда продолжила:

— И я как-то раз наткнулся на эту гигантскую крысу, а дальше заточение, дети, вы, и я теперь тут.

— Понятно. — протянул наёмник. Ворон встал. — Кому-нибудь добавки?

— Подожди-подожди! — замахал руками мужчина. — А что с пандой?

— Я думал его оставить жить с нами. Если конечно он сам не против.

Все глаза сошлись на животном.

— Не против. — улыбнулась панда, обнажая красивые клыки, Лилит запищала от милоты.

— Ох. — мужчина закрыл глаза, качая головой, а потом поднял руку. — Мне добавки.

— Нам тоже! — хором вскрикнули остальные.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В это же время.

Мартина, также известного как крысиный король, наёмники сдали в тюрьму, в южной башне.

Вся бумажная волокита была позади. И сейчас заключённого вели в его законную камеру.

Сама тюрьма изнутри впечатляла. Она была огромна. Обделана чёрными кирпичами невероятных размеров. И везде были натыканы камеры для заключённых. Единственное что отделяло работников от преступников, это были решётки из серебра, исписанные разными письменами.

Тысячи глаз сейчас наблюдали за шагающим к своей камере Мартином. Давящая атмосфера никак не пугала короля, он шёл спокойно и уверенно. Рядом с ним шёл охранник, сопровождающий его.

Пальто и маску с грешника сняли, напялив на него белую футболку и такие же белые штаны. Руки же были закованы в цепи. И самое главное, тонкая золотая игла была воткнута ему чуть ниже затылка. Единственное, что по настоящему сдерживало заключённых. Иглы были пропитаны скверной управляющего, грешника похоти. Скверна вливалась преступникам в голову, постоянно атакуя их сознание страшными видениями и кошмарами. Назойливые иллюзии ослабляли заключённого, и нить начинала высасывать скверну человека, отправляя её управляющему, замыкая таким образом круг.

Мартина в итоге привели к одной из камер. Охранник отварил дверь, и втолкнул мужчину внутрь. Проход за ним сразу закрылся, а сама камера пришла в движение. Из стен вырвались заколдованные цепи, которые в мгновение ока оплели человека, сильно стиснув его. Король сжал зубы от боли. Снизу послышались странные звуки. Из щели вылезла маленькая крыска. Две чёрные бусинки начали с интересом на него глазеть.

— Ну, привет. — с трудом поздоровался он с ней, воздействие видении на него было велико.

…На секунду перед ним возникла его сестра, вся обгоревшая и обугленная. Расплавленные глаза посмотрели ему в душу. Запахло гарью. Её губы беззвучно зашевелились:

— Это. Твоя. Вина. — понял мужчина…

Мартин заорал и забил ногами по земле. Грызун испугался, и начал бегать по кругу, ища чем помочь человеку.

— Успокойся. — донёсся властный голос из соседней камеры. Мартина словно холодной водой окатило. Он замер. — Первые дни будет туго, но потом ты привыкнешь. — ужасающе спокойно уверил его голос.