Со смертью Святополка II и восшествием на великокняжеский стол Владимира II, авторитет Печерского монастыря понизился. По приказу нового правительства рукопись «Повести временных лет» передали из Печерского монастыря в другой, более почитаемый Владимиром, монастырь – Св. Михаила в Выдубичах. Там игумен Сильвестр (1114 -1116 гг.) переработал рукопись. В 1118 г. неизвестный редактор создал новый вариант «Повести». Следы всех этих вариантов и сейчас различимы в дошедших до нас рукописях, самыми знаменитыми из которых являются Лаврентьевская – конца четырнадцатого века и Ипатьевская – начала пятнадцатого. Главное отличие первого (Нестора) варианта «Повести» от двух последующих (Сильвестра и неизвестного редактора) состоит в отношении их редакторов к княжеской политике. Нестор критически настроен к Всеволоду I и сочувствует Святополку II, тогда как Сильвестр и неизвестный редактор являются недоброжелателями Святополка II и поклонниками сына Всеволода – Владимира Мономаха. В определенном смысле, мы сталкиваемся здесь со случаем борьбы между «византинофилами» (Всеволод и его сын Владимир) и"западниками" (Святополк II).

Исключая различия редакторской правки, в основном «Повесть временных лет» – результат трудов ее первого редактора (Нестора). Это не просто запись событий, а всеобъемлющий научный трактат о происхождении и становлении Киевского государства; сочетание того, что Гегель называет «первоначальной историей» и «рефлексивной историей». «Повесть» начинается с географического и этнографического обзора славянского мира, на фоне которого затем описывается образование Киевского государства и главные события русской истории до 1110 г.

Крещение Руси и ее борьба со степными кочевниками составляют две главных темы. Философия истории составителя близка философии византийских и западных историков того времени. Он обладает тонким чувством Промысла Божьего, и поэтому склонен извлекать уроки из истории и политики. С его точки зрения, несчастья человечества суть наказания Бога за грехи людей. Составитель, или составители, работая над «Повестью» использовали самые разнообразные материалы: некоторые произведения византийских историков, переведенные на славянский язык; архивные документы, например русско-византийские договоры; предыдущие русские летописи и записи и т. п. Также использовались рассказы очевидцев событий, как например, рассказы тысяцкого Яна и священника Василька. Во многих случаях, однако, повествование летописца основано на менее надежных источниках – народной поэме или легенде. Такие изложения легко отличить, и они, вряд ли, могут ввести в заблуждение современного читателя.

Кроме «Повести временных лет» в киевский период было создано несколько других летописей. Среди них здесь можно упомянуть Новгородскую летопись, Киевскую летопись середины двенадцатого столетия, Волынские и Галицкие летописи конца двенадцатого и начала тринадцатого веков и Суздальскую летопись того же периода. 417 Кроме работ своих книжников, русский читатель располагал славянскими переводами некоторых трудов византийских историков, таких как Иоанн Малала («Греко-римские хроники», шестой век), Георгий Синкелла (конец восьмого и начало девятого веков) и Георгий Мних (девятый век). В одиннадцатом веке на славянский язык перевели «Историю иудейской войны» Флавия, которая также завоевала значительную популярность в средневековой Руси. 418

После Крещения Руси политическая мысль русских книжников – тех, кого мы можем назвать русской интеллигенцией киевского периода – определялась христианскими идеалами. Как и в Западной Европе, Библия для русских того времени была источником не только религиозной мудрости и литературного вдохновения, но также политической и социальной философии. Византийские философские и политические труды составляли другой источник русской политической мысли. Но политическая философия Библии и византийских авторов не была монолитной. В разных частях Ветхого и Нового Завета, как и в византийских произведениях, высказываются различные идеи. Так, например, в Ветхом Завете можно найти цитаты, поддерживающие монархическую власть (Второзаконие 17. 14-20) и выступающие против нее (I Самуил 8. 10-18). В византийских политических сочинениях тоже наблюдается значительное разнообразие взглядов на природу монархической власти. Так, в Византии, например, существовали две философские школы, по разному рассматривающие отношения между императором и Церковью, каждая подчеркивала приоритет того или другого. 419 Таким образом, ясно, что хотя русские располагали массой материала в библейской и византийской политической литературе, а также в классической философии, они должны были изнее выбирать при построении собственной системы политических идей, наиболее отвечающей действительности. 420

Хотя в Киевской Руси не появилось ни одной обобщающей работы о государственной власти, много интересных наблюдений и замечаний по этому вопросу можно найти в разных проповедях и посланиях русских епископов и монахов того времени, а также в «Повести временных лет». Анализ этих извлечений может дать ясное представление об основных течениях политической мысли в среде русской интеллигенции этого периода. Все русские писатели принимают институт монархии; никто, однако, не приемлет абсолютизма. Показательно, что ни в одном русском произведении киевского периода нет ссылок на принцип римского императорского права: «Нет законов для правителя» (Princeps legibus solutus est). Напротив, почти в каждом русском рассуждении о государственной власти подчеркивается, что правитель связан законом. Так монах Иаков в своем послании князю Дмитрию (христианское имя Изяслава I), написанном приблизительно в 1072 г., настаивает на том, что правитель не должен «отказываться от главных принципов», даже под угрозой силы, и не должен допускать никакого произвола в управлении делами. 421 Под «законом» и «главными принципами» русские писатели понимали, главным образом, христианский нравственный закон, а также установившуюся практику справедливого управления. Они не выступают за какие-либо конкретные правовые ограничения княжеской власти. В этой связи можно отметить, что только к концу этого периода были приняты первые европейские конституции: английская Великая Хартия в 1215 г. и венгерская Золотая булла в 1222 г. С другой стороны, город Новгород даже в киевский период ограничил княжескую власть специальными хартиями, и эти хартии можно считать элементами основного конституционного закона. К сожалению, новгородские грамоты домонгольского периода не дошли до наших дней (см. Гл. VII, раздел 6). Однако новгородские традиции тоже не пропагандировались в политических размышлениях русских книжников того периода. В этом отношении русская политическая теория отставала от политической реальности. Не отстаивая конституционных гарантий, решение проблемы писатели усматривали в нравственных и интеллектуальных качествах князя. В этом смысле русские следовали идее Платона о царе-философе. "Тот, кто принимает большую власть, должен иметь большой ум", – говорит цитата из Платона в «Пчеле». 422

Соответственно, «Повесть временных лет» одобряет хороших князей и порицает плохих. Хороший князь почитает закон и справедливость и устанавливает правление по этим принципам. Плохой князь – как человек может быть и не плохим – сам не занимается управлением и позволяет своим представителям грабить людей. Чтобы предотвратить беспорядок в государстве, князь должен прислушиваться к советам опытных людей – то есть, дружинной Думы (см. Гл. VII, раздел Зв). Если он нарушает обычай и окружает себя молодыми неопытными советниками – как, согласно «Повести временных лет», поступал к концу жизни Всеволод I – результатом будет упадок в делах и разорение людей.

Такая позиция означает мягкое одобрение аристократического элемента в государственном управлении. Что касается демократического элемента, вече, то ему не уделяется внимания в дошедших до нас политических размышлениях. Однако знаки демократических тенденций русской политической жизни можно видеть в летописях. Так, в Лаврентьевской летописи обнаруживаем следующую запись: "С незапамятных времен новгородцы, смоленские, киевские, полоцкие жители и народы других земель собирались на вече, чтобы обсуждать дела". 423 Это не столько констатация факта, сколько изложение законных политических прав новгородских демократов.