Мысли скакали в его голове, сверкали и вспыхивали, словно огоньки на приборной панели "Гавриила": нимфы иногда оборачивались деревьями, чтобы скрыться от своих преследователей. Так, может, сейчас на него смотрела одна из этих сказочных женщин, бросая кроткие взгляды из-под ресниц, длиннее которых он не видел в своей жизни?

Хэл закрыл глаза и страстно пожелал, чтобы, если даже причиной этого дивного видения стала какая-нибудь травма головы, она оказалась неизлечимой: галлюцинации вроде этой стоят того, чтобы сохранить их на всю оставшуюся жизнь. И его мало волнует, насколько они верносущны. Или многоложны.

Он открыл глаза. Галлюцинация исчезла.

"Это была всего лишь антилопа!
– - мысленно вздохнул он.-- Это она смотрела на меня сквозь куст. Это были глаза антилопы. А мое темное "я" дорисовало вокруг них белое лицо, черные длинные волосы, стройную шею, пышные груди... Нет! Это многоложество! Всего-навсего мое больное подсознание, ошеломленное шоком, на секунду выпустило на свет все то, что тайно кипело и мучило меня все это время на корабле, где я не видел ни одной женщины, разве что на фотографиях..."

Но тут он забыл о глазах: в нос ударила сильнейшая едкая вонь. Похоже, авария сильно испугала очкецов, что вызвало у них непроизвольное расслабление сфинктора, контролирующего шейку "психсумка". Этот пузыревидный, расположенный у поясницы орган некогда использовался пращурами этаозцев как мощное средство защиты (примерно как у земного жука-бомбардира). У современных очкецов это орган выполнял функции некоего психического клапана, помогавшего им снимать внутреннее напряжение. Но хотя его действие было достаточно эффективным, у него были и свои отрицательные стороны. Так, например, очкецы-психиатры могли работать только с постоянно открытыми окнами, а с особо трудными пациентами даже в противогазе.

Кеоки Амиэль Порнсен в это время с помощью Зугу на четвереньках выбирался из-под куста. В своей лазурной униформе с болтающимися на спине помятыми нейлоновыми ангельскими крылышками и колышащимся брюхом он напоминал громадного жирного голубого жука. Наконец он с трудом поднялся на ноги и сорвал очки. Лицо под ними было смертельно бледным. Дрожащими руками он ощупывал эмблему Гайяак союза -- скрещенные шпагу и песочные часы, потом пальцы заплясали дальше по груди, стараясь попасть в карман. Он отстегнул магнитную застежку и вытащил пачку "Милосердного Серафима" и, хотя почти с первого раза поймал губами сигарету, прикурить от прыгающей в руках зажигалки оказалось делом совсем непростым.

Хэл поднес ему огонек своей зажигалки. Его рука не дрожала.

Тридцать один год дрессировки не прошли даром: ему даже удалось скрыть ухмылку.

Порнсен позволил себе прикурить. Но уже через секунду жесткая складка у губ дала понять, что он сознает утрату части своего превосходства над Ярроу. Он отдавал себе отчет в том, что не может позволить себе сначала принять услугу (пусть даже такую маленькую) у человека, а потом хладнокровно его выпороть.

И все же...

– -Хэл Шамшиэль Ярроу,-- начал он самым формальным тоном.

– -Шиб, абба. Слушаю и повинуюсь,-- так же формально ответил Хэл.

– -Итак, как ты можешь объяснить эту аварию?

Хэл удивился -- голос иоаха звучал мягче, чем он ожидал. Однако он не позволил себе расслабиться, так как знал, что Порнсен, возможно, именно этого и хочет добиться, чтобы его подопечный не смог отразить атаку.

– -Я... или, возможно, Противотеча во мне... отошел от верносущности. Я... то есть мое темное "я" увлекло меня в мнимобудущее.

– -Да неужто?
– - тихо спросил Порнсен с тонким оттенком сарказма.-- Ты говоришь, "твое темное я", Проитвотеча... И это все, что ты можешь сказать? Почему ты всегда ищешь, на кого свалить вину? Ты знаешь,. ты просто обязан это знать, потому что вынуждал меня пороть тебя за это без счета; ты, и только ты в ответе за все. Когда тебя учили, что твое темное "я" может подстрекать тебя отклоняться от единоверного пути, тебя также учили и тому, что Противотеча ничего не сможет сделать, пока ты -- твое истинное "я", Хэл Ярроу -- полностью не согласится объединиться с ним.

– -Это шиб, как и левая рука Предтечи,-- ответил Хэл.-- Но возлюбленный мой иоах, в своей лекции вы упустили один небольшой нюанс.-- Теперь и в его голосе появилась нотка сарказма.

– -Что ты хочешь этим сказать?
– - резко спросил Порнсен.

– -Я хочу сказать,-- радостно заявил Хэл,-- что в аварию попал не один я. Соответственно, вы за нее в ответе в неменьшей мере, чем я!

Порнсен вытаращился на него, а затем промямлил:

– -Но... но ведь это же ты вел машину.

– -Но в свете того, что вы мне только что сказали, это не делает между нами никакого различия.-- Хэл мрачно улыбнулся.-Вы тоже были согласны попасть в аварию, потому что если бы вы этого не хотели, ее бы не произошло и зверь бы благополучно миновал нас.

Порнсен сделал глубокую затяжку. Его рука дрожала. Ярроу следил за его второй рукой, пальцы которой уже плясали на рукоятке плетки. Наконец иоах снова заговорил, сопровождая свою речь пыхтением после каждой новой затяжки.

– -Ты всегда проявлял зачатки достойной сожаления гордыни и непокорности. А подобное поведение не соответствует структуре мироздания, явленной нам Предтечей, да верносущным будет имя его!

Мне довелось (пуфф!) да простит их Предтеча!
– - уже отправить к Ч дюжины две таких упрямцев, как ты. И делал я это, скрепя сердце, ибо любил их всеми фибрами души. Я рыдал над рапортами, которые был вынужден посылать иерархам, ибо я -человек чувствительный и добрый. (Пуфф!) Но таков уж мой долг исполняющего обязанности ангела-хранителя: следить за омерзительными паршами, дабы они не распространились и не заразили других истинно верующих последователей Сигмена. Не должно терпеть многоложие. А человек так слаб и тек легко поддается соблазнам.