Кукушкин мёд
Читать

Кукушкин мёд

Стихи и поэзия

:

cтихи, поэзия

.
Аннотация

Алла Горбунова автор пяти книг стихов, лауреат премии «Дебют» (2005) и премии Андрея Белого (2019) в номинации «поэзия». В последние годы Горбунова получила известность также как прозаик, став лауреатом премии «НОС» (2020).

Кукушкин мёд – это символ невозможного, совмещающий в себе одновременно «мёд поэзии» из скандинавской мифологии и кукушкино гнездо из английской считалочки. Но кукушкин мёд существует – чтобы в этом убедиться, достаточно открыть новую книгу Аллы Горбуновой, в которую вошли стихотворения, написанные в 2019–2021 годах. Хотя каждое стихотворение является самодостаточным, этот сборник можно уподобить цельному полифоническому музыкальному произведению, симфонии, состоящей из нескольких различных частей, объединенных движением образов и смыслов.

Содержит нецезурную брань.

I. Только всегда

«всё смотрю на то, чего нет…»

всё смотрю на то, чего нетто, что спрятано у белки в дуплето, на чём лежит зимний пледто, что ночью зарывается в снегтолько то и есть, чего неттихий дом, дорога к звездето, как бабушка дышит во снедождь, идущий везде и нигдеи всё то, что считается здесьбудто есть, как закат, рассветвовсе не есть, не здесьтолько след, только то, чего нет

Ночной обход

Эту сирень сажал дедушкаВ низине, где тени и всё зацветает поздно,И круглая антенна на крыше старого дома,Красный кирпич печных труб, ошмётки заката, ошмёткиЦветения яблонь. Ночью небоЕщё голубей дневного. Вот белая сирень –Там, где были качели, где ржавая бочка лежитНа боку под жасмином, где люпины и папоротникразрослись.Вот шифера куча –На месте под яблоней, где ирис цвёл, как в немецкой сказке.Уголки губ можно смазать оранжевым сокомЦветущего чистотела; кот соседский лежит на крыльце –Злой, как в прежние годы, шипит, как к нему подойдёшьИ нервно дёргает носом.Надо идти поздороваться с пнями: пниБыли деревьями, когда в сердце моём было вечное лето.Сгорели уже и дрова.Хищным глазом мой дядя смотрит на берёзу,Которая мне была матерью и вскормила меня своим сокомИз деревянных грудей.Деревянную грудь я сосала, играла гвоздями, осокой.Облепиха цвела за сараем,Газовые баллоны под ним хранились,А на месте компостных куч теперь сложенстроительный мусор.Здесь кот наш покойный любил отдыхать на поленнице,Здесь – земляника цветёт и давно заросла могиладругого кота,Моего первого, моего ближайшего друга.Кстати, гляди-ка, цветёт ещё и рябина.Птицы поют негромко, безмятежно.Где-то совсем далеко я слышу кукушку.Однажды нашли мы птенцов в яме песчаной,Ту яму давно зарыли. Всюду шифер и доски, обломкиЦелой вечности. Сныть отчего-то больная,Вся во вздувшихся волдырях.Вот другие сорта махровой сирени:Бледно-лиловые кисти и пурпурные скипетры.Утром огромный ёж на тропинке фыркал.Сына я позвала, сын был счастлив ежу,А ёж ненавидел людей.Был он большой как кошка и не хотел молока,Хотел крови. Мать моя родила петуха однажды,и он сказал:– Что ты даёшь мне всё пиво да пиво? Давай мне мяса!Вот колодец, где старая бабка живёт.Вот кострище, вокруг огня я плясала, бывало,И издавала дикие крики, и подруги мои неслись за мнойв этом танце.Белого пепла кучка, чёрные угли.Этот костёр —Он жертвенником уже был, когда я ничего не зналаО богах и их жертвах.Жертвенник магии более древней,До начала времён.В кусках стекла у забораОтражение лампы: мама сидит за работой.Знаю ужасную вещь:Есть только тело и боль.Есть только детство и смерть.Есть огромная ель и сосна, и странный какой-то шар,Просто шар. Здесь у печиМне открылась когда-то речьС причудливым ритмом, тёмная,Колдовская, непонятно-зловещая.Была это песня ведьмы, должно быть, не помню я слов,Но она отзывалась в крови, бормотала из глубины веков,Пропадала, стихала и вновь появляласьв сочлененьях костейОтголоском беззвучного крика природы.Простая, тёмная, дикая, страстная и печальная,Древняя, страшная.Была гроза и скрипели доски.Кто говорил со мной?Что я прозревала тогда?Сама стихия со мной говорит,Что-то такое зовётВ моём теле, в моей боли –Неизбывное…Ночь упала и птицы замолкли,Но так же, как в детстве, нелюдимая речь звучит.

«в небе ангелы боролись…»

в небе ангелы боролись –в небе яблони качались –aurora borealisхоров ангельских кипеньекак букашек мельтешеньеосыпанье и цветеньекрыльев хлопанье и пеньезолото полярных маковзарево фаланг и флаговкипень неба на дорогеиз ночного в мир дневного

«ландыши пахнут…»

ландыши пахнуткак тогда, когда их собирали в лесус тётей Люсей, и нас обругаличто они в красной книге, а мы их рвёмночью комары в сельском туалетелетят на тусклую лампочку, дым с соседних участков,рёв мотоциклов на шоссе и обещанье ночной грозыдавно на замке старая душевая, где мылись мы с мамой в грозуя в детстве любила смотреть на мамину грудь:такой хорошей она мне казалось, и радостно былодаже просто увидеть её мимоходом где-нибудь в ваннойвчера видела утку с утятами, за которой плылмаленький злобный пёс, которого любитбритоголовый хозяинкак сына единственного, родного.мыли сына сегодня в тазу, помню: мыли меняставили таз на табуретку, а вниз другойя голову наклоняла, и лили воду ковшома потом мне на мокрые волосы завязывали платоки в этом платке я своё отраженье однажды в стекле увидалаи как Нарцисс, была я потрясена и такой я красивойсебе показаласьчто глаз отвести не могла, и больше такой не была никогдаеще помню: в грозу парни катали меня на мотоцикле,и Юра один раз мне дал прокатиться самой и сзадисидел крестилсякогда я врубив максимальную скорость неслась по шоссепосле Юра разбился, и я видела на шоссе егопокорёженный мотоцикля понимала тогда: парень может разбиться на мотоциклеили погибнуть в драке, ну а девушек часто ждетбыть изнасилованной«отдайся мне, пока тебя кто-нибудь не изнасиловал», —говорил мне мой первый возлюбленный, когда мнебыло тринадцатьа когда мне было четырнадцать, меня пыталисьизнасиловатьпять мафиозных братков; так мы росли – как осотс бельевых верёвок с прищепками ветер срывал бельёне убранное в грозу, вода переполняла желобаизливалась из бочекбочки цвели сладкой жёлтой пыльцой, мы отрывалиголовы долгоносиками из их тел вытекала белая жидкость, как гной,и что-то там говорили такое по радио «Маяк»на стареньком приёмникеа небо кипело – словно бы варишь яйцо, оно треснулои немного белка протеклоя находила везде эту райскую пенувидать бабушка Богастирала белье с порошком, а потомкак вылила всё в кустыпрямо на землю

«абсолютна красота живого тела…»

абсолютна красота живого телалиста и гусеницыкрасота грязного большого пальца ногии засоса на шеегрязный большой палец ногизарывается в песоксегодня – здесь и сейчасон живёт, он глуп и бессмысленно счастлив

«Я сидел на полке в магазине и ждал, кто подарит мне душу…»

Я сидел на полке в магазине и ждал, кто подарит мне душуВдруг я увидел Его, а Он увидел меняОн сидел в колясочке и, увидев меня, закричал:«Ми! Ми! Ми!» – и показывал на меня пальцем«Ми» – означало «Мишка», Ему ещё не было годаОн мог сказать только такОн узнал меня, а я узнал ЕгоОн крепко держал меня в руках по дороге из магазинав зачарованный Лес, вечный Дом для меня и Неготам нас ждало наше Всегда, а также –овечка Бяша, тюлень Тюля, кошка Кисазайчик Степашка, обезьянка Кампа-Зямпамного комнат в Доме Егомного плюшевых зверей там живёти зверей из мультиков и из книжекговорящих паровозиков и машиноквсем нам Он подарил душу и вечный Доми мы вечно играем на холмеи вечно играем в Лесуиграем у реки и под Радугойвечность ходил Он с нами или это было несколько лет?нам казалось – вечность…потом Он куда-то ушёл и никто не знал почемуно так должно было бытьмы осталисьмы вечно играем в волшебном Лесубез Негомы вспоминаем Его постоянно:что Он кому сказал, как играл с нами, чему научил насжаль, если Он забыл нас, но мы Его помним Всегдаведь Он нас сделал живыми, ведь Он нас отвёлв это местовнутри Его сердцаместо вечного лета и радости«Ми! Ми! Ми!» – как я хочу, чтобы снова позвал Он менячтобы назвал меня именем, которое дал мнемы, обитатели Леса, не можем понятьчто находится Внеи куда Он ушёлдля нас это тьма, мы можем жить только в Лесутолько Всегдано надеемся, что Там Ему хорошои, быть может, однажды Он к нам вернётсяя узнаю Его любыми душа, которую Он подарил мне, так на Него похожа

«первый раз и последний раз…»

первый раз и последний разне вмещаются в памятья вижу дождь в первый разя вижу туман в первый раза до этого не знала, что это такоетак не говоряттак не помнятв первый раз я забралась в саду на огромный валунвдохнула запах костраувидела, как неровно взрезая воздух,летит маленькая птицая не помню, когда последний разоткрывала любимую детскую книгуя читала её много, очень много раза потом пересталаи она ещё долго стояла на полкеа теперь её нетзначит, последний раз уже был?когда я в последний раз кормила грудью сынаон не знал, что это последний, а я зналастрашное знание —знать первое и последнееАльфу и Омегузнаешь ли ты егонекоторые живут,будто каждый раз – это последнийно для меня в этом много надрыва и боливот и живу —будто последний раз не последнийа только один из…будто всегда может быть ещё один разбудто этот раз —вечен и возвратится по первому зовуи потому к нему можно относиться легконе удерживать силойдать уйтидаже если знаю, что это не такчто он не вернётсяотноситься легко,как к рядовому вечностикак к тому, у чего нет начала и нет концамой дождьмой туманмой костёрмоя маленькая птицамои рядовые вечностивсё равно —не надышишься

«Искры в топке ржут как кони…»

Искры в топке ржут как кониБьют копытом рвутся вдальПаровоз по рельсам гонятИз смолы, огня и льдаЛик из топки паровознойКоптский детский смолянойМглой повелевает звёзднойИ загробной тишинойДом сверчка в золе и сажеЗа окном его горитЧёрной башни карандашикС чёрной тучей говоритБудка верного ПолканаДолгий вой на небесаЗемляничная полянаТёмно-русая косаВот сверкнул и растворилсяЗлатоглазый уголёкИ подённый растворилсяВ лоне ночи мотылёкВот палач в своей постелиСпит, надев ночной колпакЧьё-то мясо не доелиВ псарне семеро собакВот повешенный бродягаС братом ветром говоритСловно шелестит бумагаИ в лесу костёр горитТри разбойника там делятЧто украли за три дняТрое нищих всю неделюЕли дохлого коняСлышишь ухает в колодецСтарый филин угу-гуСлышишь барыня колотитНерадивого слугуВидишь огненную гривуПаровоза на ветруИ летающую рыбуКрасной смерти на мируВидишь звёзды-конопушкиВеселушки-огонькиИ планеты-погремушкиВыпадают из рукиВидишь камни вылетаютИз невидимой пращиТайны гроба открываютЗаржавелые ключиИскры в топке ржут как кониБьют копытом рвутся вдальПаровоз по рельсам гонятИз смолы, огня и льда

Продавец хвоста

Вдали большого городаВезде лежит навозКричит мужик: «НедорогоПродам коровий хвост!»Лица его не вижу яНо слышу голосокТакой нечистый жихленькийКак в жопе волосокИ тощий рыжий вижу яВ руках коровий хвостВесь мухами насиженныйВонючий как навозАвось дурак возьмёт егоИ принесёт домойЖена за то прибьёт егоПечною кочергойО что же продавец хвостаВозьмёт за свой товар?Должно быть душу, неспростаОн хвост сей оторвалКому-то будет этот хвостСветить как лунь в ночиИ выведет он к свету звёздПодземные ключиИной повесится на нёмПод полною ЛунойНа небе написав огнёмЧто хвост тому винойИдёт всё дальше продавецКоровьего хвостаА где-то в скошенной травеЛежит корова таЛежит корова без хвостаИ смотрит из-под векИ знает: хвост её усталИ проклят продавецИ скоро хвост вернётся к нейВернётся навсегдаИз странствия среди тенейСияя как звезда

Муравей и ночь

на закате муравей забирается по травинке наверхи замирает там до утранебо спрашивает муравья: ты чувствуешь страх?каждый шорох в травекаждый шорк впотьмахне боишься, что ночная птица тебя склюёт?муравей, замерев, сидит на травинке, на самом концекак слеза на реснице, как вишня на черенкеслышит:кричала кукушка несколько разчьё-то дыхание, тёмный утиный глази в высоте мелькает и падает то ли звезда, то ли жизнь егооборвётся сейчасон видит озеро, уходящее в бесконечную дальозеро-море, бывшее до начала времёнветер, цветы, лёгкий пар над водой, туманпустой пляж, рядом с соснами мусорные мешкиразбросанные игрушки в пескеи всё это подходит к нему и поёт без концавот чей-то мизинец, и он на самом его концемежду водой и небом, сидит, замеревпока мимо проходят ужас и красотаон созерцаетон познаётчистое бытиелюбовь, вдохновенье, ночной полётодиночество, смертьприсутствие и отсутствие божествапение всех вещей под нетварным солнцем без всяких словне шелохнувшись, не дрогнувв ночном дозореутром муравей спускается по травинке обратно внизсумерки шелестят, уползая, в траве:хорошая ночь, муравейхорошая ночь
в официальном магазине Литрес

Без серии

Вещи и ущи
Пока догорает азбука
Колодезное вино
Внутри звездопада
Конец света, моя любовь
Кукушкин мёд
Ваша жестянка сломалась
Нет никакой Москвы
Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном (сборник)