– -Так ты сказал, что следил за лагерем?
– - Джек прервал заумные высказывания на греческом и латыни.

– -Что? Ах да. Две недели. Я видел огромное количество транси, которых везли туда, но не заметил, чтобы кого-нибудь вывозили. Может, они остались в ракете.

– -В ракете?

Парень смотрел прямо перед собой. Его лицо оставалось невозмутимым, но голос дрожал.

– -Да. В огромной ракете. Она приземлилась и выгрузила десятки людей.

– -Ты что, рехнулся?

– -Говорю тебе, я видел ее. Я еще не совсем свихнулся, чтобы видеть то, чего на самом деле нет. Пока еще не свихнулся.

– -Может, у правительства и есть ракеты, просто они никому не говорят об этом.

– -Но какая связь между реабилитационными лагерями и ракетами?

– -Твоя история с ракетами совершенно фантастическая,-- пожав плечами хмыкнул Джек.

– -Если бы четыре года назад кто-нибудь сказал, что ты станешь бездельником, которого увезут в концентрационный лагерь, ты бы наверняка тоже сказал, что это фантастично.

Не успел Джек ответить, как грузовик остановился около высокого забора с колючей проволокой. Ворота со скрипом отворились. Подпрыгивая на ухабах, грузовик двинулся по грязной дороге. Джек увидел нескольких агентов БОЗИПа в черной униформе, сидевших рядом с тяжелыми пушками. Машина остановилась около другого выхода, миновав еще один забор с колючей проволокой. Вокгуг бегали мощные доберман-пинчеры, смотревшие на транси холодными, спокойными глазами. Подняв за собой клубы дыма, машина проскрипела еще по одному участку дороги, где наконец окончательно остановилась. Водитель заглушил мотор.

Агенты опустили заднюю решетку грузовика. С любопытством осмотрев пальцы вцепившегося в прутья несчастного шизика, они принесли лом. Затем с трудом отцепили парня от машины, и так, полусогнутого, и увели.

Загремели команды сержанта. Неуклюже спотыкаясь, транси выпрыгивали из грузовика. Их быстро разделили на небольшие группы и строем увели в загон, а оттуда -- в огромные черные бараки. В течение часа каждый из пленников был раздет, обрит, помыт в душе. Каждому вручили серую форму, алюминиевую миску, полную бобов, ложку, кусок хлеба и чашку горячего кофе.

После всего этого Джек побродил вокруг, рассмативая песчаную почву под ногами, колючую проволоку и часовых в черной форме. Он все время задавал себе один и тот же вопрос: где, где, где, где? Это было двенадцать лет назад, но где же, где это было?

III

А как просто было бы избежать всего, что произошло, если бы только он послушался своего отца. Но мистер Крэйн, к сожалению, оказался не слишком строгим отцом.

– -Джек,-- сказал он,-- пойди-ка, пожалуйста, поиграй на улице или выйди в другую комнату. Очень трудно разговаривать о делах, когда ты шумишь и носишься вокруг, а я должен обсудить с господином...

– -Конечно, папочка,-- ответил Джек, прежде чем отец успел назвать имя своего гостя. Джек сейчас был вовсе не Джеком Крэйном, а Чингачгуком. Он вообразил, что стулья и диван -деревья. А большое тяжелое кресло, в котором сидел посетитель папы (Джек про себя называл его просто Мистером) -представляло для мальчика огромное поваленное бревно. И Чингачгук намеревался засесть за этим бревном в засаду.

Мистер нисколько не помешал Джеку играть. Он улыбнулся и с ласковой настойчивостью сказал, что Джек очень хороший мальчик. Гость был одет в легкий серо-зеленый летний костюм и носил с собой большой коричневый кожаный портфель, который казался слишком тяжелым для его тонких, как соломинки, рук и ног. Выглядел Мистер довольно странно: очень тонкая талия и слишком широкие плечи делали его фигуру совершенно непропорциональной. Он снял желто-коричневую панаму и обнажил белый пушок, покрывающий розовую кожу головы. Бледное Лицо Мистера напоминало луну в солнечный день. Широкая улыбка обнажила ряд прекрасных но искусственных зубов.

Внешность посетителя казалась еще более странной из-за очков, толстые стекла которых так сильно были окрашены в розовый цвет, что Джек никак не мог разглядеть глаза Мистера. Дневной свет как-то странно отражался в этих очках, и казалось, что под каким углом не посмотришь -- все равно не увидишь, что же за очками. Оправа причудливо изгибалась и полностью скрывала даже уголки глаз.

Мистер объяснил, что он -- альбинос и должен постоянно носить очки, чтобы свет не резал глаза. Джек на минутку прекратил игру в Чингачгука, чтобы послушать Мистера. Он никогда раньше не видел альбиносов и даже не знал, что такие существуют.

– -Мальчик совершенно мне не мешает,-- сказал Мистер.-- Пусть играет здесь, если хочет. Он ведь развивает свое воображение, и, возможно, в этой гостиной сможет найти гораздо больше занимательного, чем где-то во дворе. Мы, взрослые, не должны препятствовать развитию чудесного дара воображения, которым обладают наши дети. Фантазия, воображение -- как бы мы ни называли эту способность человеческого мышления -- именно она главный источник вдохновения и талантов, из которого черпают все эти ученые, музыканты, художники и поэты, которые в последующем становятся действительно что-то значащими личностями. Они -- взрослые, которые остаются детьми.

Ты ведь сейчас последний из могикан и подкрадываешься к французскому капитану, чтобы метнуть в него томагавк, не правда ли?
– - обратился к Джеку Мистер.

Тот моргнул. Кивнул. Непрозрачные розовые линзы выглядели, словно врата, открывающие серый лысый череп Мистера.

– -Послушай меня, Джек,-- продолжил коммивояжер.-- Ты забудешь мое имя, да это и не важно. Но ты всегда будешь помнить обо мне и моем визите, правда?

Джек посмотрел на непроницаемые стекла и тупо кивнул.