Его в деревне под Луной.

Жил он всегда в одной печали.

Любовь свою он потерял,

Борьба с огнём, когда была.

Служил Абхай сейчас царю,

Аль – Махриджани нареченным.

Царь мудр был,

Был сладострастен,

И обладал огромной властью.

Дружбы водил он с Божеством.

И все рабели пред царём,

Грозного взгляда наречённым.

И знал он, Тайны мира мёртвых…

Настал день пира в дворце.

Съехались гости с края света,

Разных народов и просветов.

Хотели все послушать сказки,

Что царь расскажет, в ночь огласки?

Все ели, пили, танцевали,

С душою все они играли.

Подкрался вечер во дворце

И изменились все в лице.

Гостей зовут в центральный зал,

Аль – Махриджани приказал!

В том зале всё сверкало светом.

В хрустальных стенах отражались,

Кристаллы чистого алмаза.

Рубины, кварцы, изумруды,

Вокруг сверкало красотой!

Краса диковинных цветов,

Благоухала для Богов.

В том зале, были водопады,

Вода прозрачная была.

И рыбы плещутся размером,

С двадцать локтей и по колено.

Здесь зал был полон волшебства.

А по средине тайной залы,

Стоял, сам царь своей державы.

«– Прошу Вас гости, проходите!»

– промолвил Царь, сзывая всех.

Гости вошли в шикарны залы

И разместились на диваны.

Все ждали поскорей начала,

Когда начнет Царь говорить?

Что скажет в эту ночь опала?

Но, он молчал. Не говорил.

Царь полон грусти и тоски,

Начал историю свою:

«-Когда то, был я с Сулейманом,

Сыном Дауда, на пиру.

Мы долго думали сегодня,

Над жизнью смертных на виду.

Пришли к единому решению:

«Три вещи, лучше трех других:

День смерти лучше дня рождения,

Живой пёс лучше мертвых львов,

И лучше бедности могила.»

Таков в тот день был наш исход.

Но, не успели мы продолжить,

Влетела в залы птица Рух!

В когтях её был мертвый слон

А, на спине восседал он!

Владыка преисподней всей,

Царь смерти – Яма, царь костей!

Спустился с птицы он высокой

И подошел к нам не спеша:

«– Зачем такие разговоры?»

– спросил Царь Яма, у меня.

Не знал друзья я, что ответить,

Подумал только про себя:

«Хочу жизнь лучше сделать детям,

Чтоб вечной жизнь была моя

И не ушла моя жена.

Но жаль, она уже мертва!»

И в тот момент, Царь смерти Яма,

Мне протянул кусок металла.

Оно сверкало чистотой,

Прозрачной, горною слезой.

Сказал пред тем, как удалиться:

–«Вот тебе камень на прощанье,

Не пользуйся им горячо!

Найдёшь ты в жизни сто страданий!

Но воскресить ты сможешь часть.

Вот камень, он не поминальный,

Он оживляет только часть.»

Оставил он в моей руке,

Волшебный камень на легке.

Не знал я, что мне делать с ним,

Зачем он нужен был другим?

И для чего мне воскрешать,

Ту душу, что нельзя позвать?

Я начал плотно изучать

И много думать, и гадать.

Настал тот день, когда решился,

Позвать я мёртвых от тоски!

Я взял себя тогда в тиски,

Взял в руку плотно этот камень.

Хотел я смерти, сердце билось,

В глазах все резко помутилось.

Открылась дверь и на пороге,

Стоит она в блестящем сари -

Моя жена, и вся в печали!

Я не могу сказать и слова,

Она стоит не шевелясь.

Я подошел к ней, обнял сильно.

Мне больно было без неё!

В тот миг, моя душа запела,

Вернул я её очень смело!

Но, не показывал её,

Я никому на этом свете.

Меня она ночами стала,

Звать в угол комнаты Царей.

И как-то раз, Индийской ночью,

Под пряности ночных огней.

Я согласился с нею точно,

Конец ознакомительного фрагмента.