Стоит ли говорить, что я влюблена в Освальдо. Все влюблены в Освальдо, если только имеют сердце. По-другому и быть не может.

Сегодня холодно, так что одета я по местным меркам элеганте: в длинные штаны и кофту с длинным рукавом. То и другое серого цвета – унылое наследие офисной жизни. Чтобы не слишком выделяться в пестрой толпе, на голову я намотала пестрый платок с громадным узлом на затылке. К нему за ухом прицепила желтую заколку-орхидею. Все правильно сделала! Бог знает сколько раз меня чмокнули сверху куда-то в район орхидеи, традиционно приговаривая гуапа и линда. Оба слова означают, что я красотка. Брать в голову особо не стоит, кубинцам дай только повод что-то подобное брякнуть. Но все равно приятно, я же старалась. Такая местная кортесия – вежливость – всегда подкупает.

У меня при себе маленький рюкзачок с фотоаппаратом, кошельком и бутылкой холодного чая с ромом. Его надо держать в руках перед собой, потому что в толпе могут встречаться воришки, со спины точно что-нибудь стырят. Туристов постоянно дергают и белые, и негры, чтобы держали свои вещи в поле зрения. Скандалы с вызовом полиции тут никому не нужны. Так что в этой давке я слегка ограничена в телодвижениях. В следующий раз все выпью дома, фотик оставлю и пойду без сумки. Может, в конце концов потанцую. Сегодня в разгар концерта плясали все, кроме иностранцев с камерами и рюкзаками. А танцевать с черными кубинцами румбу - это вообще мечта. Эта румба не та, что бывает у нас по телевизору в программе бальных танцев. Кубинская румба приехала сюда когда-то вместе с конголезскими рабами и стала орудием их тайной борьбы против белых хозяев. Это ритуальный танец, не для паркета.

Клеятся ко мне тут каждые пять минут, только успевай посылать. И то, и се, и откуда такая красивая, и любовь с первого взгляда, и каждый лопочет одно и то же, будто по методичке. Меня же здесь по-настоящему интересует только один парень. Он играет на барабанах и очень, очень серьезный. Мало того, что черный, там где-то в роду отметились индейцы: нос с горбинкой, узковатые глаза, хищные повадки. Я на него глаз положила еще в свой самый первый, туристический приезд в Гавану два года назад. Иви меня сюда приводила «так, посмотреть, вдруг понравится». Я сумела даже сфотографировать этого красавца, и фото до сих пор валяется где-то в ноутбуке.

Сегодня я впервые пробыла до конца действа, потом по-кубински неторопливо пошла к Малекону (набережной), полюбоваться океаном. Там изрядно штормило, и проезжая часть была закрыта, чтобы машины не заливало водой. Приметила одно секретное место: тумбу у парапета, за которой можно прятаться от волн, перекатывающихся по бокам. Там стояли сегодня какие-то негры, гурьбой прижавшись к камням и ревя от восторга, когда со всех сторон вокруг них обрушивалась вода. Шикарно, надо будет однажды попробовать.

Падрино не являлся в мои сны уже неделю, и я успела решить, что больше он не появится. Но внезапно сама оказалась рядом с ним, в Гаване, где он готовился ко Дню рождения своего Переулка. Ну как готовился – сидел и курил в ночи под открытым небом, переводя взгляд с одной стенной росписи на другую. Его огромное плетеное кресло, похожее на трон, придавало всей обстановке особую торжественность, хотя одет он был по-простому, в алкашку и джинсы, как и я. На Кубе любят наряжаться, но если тебе лень или некогда, никто не осудит. Рядом с креслом я увидела небольшой аккуратный стул. Прямо на асфальте между ними стояли пластиковая бутылка рома и два дешевых стакана из толстого стекла, с зеленоватым донышком. Падрино достаточно богат, чтобы пить хоть из хрусталя, но эти стаканы – подлинно кубинская фишка, их тут все любят.

– Буэна ноче, Освальдо, – сказала я, привычно проглатывая окончания слов. У кубинцев вечная каша во рту, но со временем к этому привыкаешь и тоже начинаешь так говорить.

Он покачал головой, думая о чем-то своем. Опасаясь потревожить зыбкую реальность сновидения, предельно осторожно я опустилась на стул. Падрино глубоко затянулся и вдруг закашлялся, отмахиваясь ладонью. Снял очки, чтобы вытереть слезы, и его лицо на мгновение стало голым и беззащитным. Неловкий момент, но просыпаться я не спешила.

– Что, девочка, потанцуешь со мной сегодня? – спросил падрино, переводя дух и возвращая очки на место.

Кубинцы очень любят расцвечивать свою речь словами корасон (сердце) и альма (душа), и я привыкла над этим посмеиваться. Но от такого вопроса и корасон, и альма способны рухнуть куда-то в пятки даже у меня. Потанцевать с Освальдо! И он еще спрашивает!

Танцевать с местными – огромное удовольствие, их этому учат еще в школе, причем ежедневно, на уроках физического воспитания. Бестолковой женщине из России, которая представляет собой один большой мышечный зажим, нужно просто принять предложенную сеньором руку и выкинуть из головы любые мысли. Как ты выглядишь, куда наступаешь, получается ли у тебя – все это лишнее, просто доверься партнеру и не сопротивляйся. Плыви по течению. Особый случай – когда тебя приглашает пожилой кабальеро вроде старика Пако. Они так неспешны и властвуют с такой деликатностью, что все твои чувства вдруг обостряются, и ты следуешь уже не только за увлекающими тебя руками и телом, а за самим дыханием. И каким бы бревном ты ни оказалась на самом деле, порция комплиментов потом обязательна. Настоящий мачо похвалит женщину, даже если она оттоптала ему все ноги. Никогда не отказывайтесь от подобного опыта, он того стоит.

– Сегодня здесь будет фиеста?

– Большая, большая фиеста!

Он в последний раз коротко прокашливается и вдруг встает передо мной с распахнутыми объятиями: давай танцевать прямо сейчас! Я не спешу, от души наслаждаясь его искренним порывом. Если бы я могла, я бы держала эту паузу вечно, и мы бы так и смотрели друг другу в глаза. Но танец превыше всего, так что придется вставать.

– Маферефун Чанго, – я впервые произношу вслух древнее пожелание силы богу громов и молний.