– Ждем его величество, – наконец оторопело ответила девушка.

– Опаздывает?

– Кто?

– Ну, – пояснила Рина, – величество.

Девушка выпучила глаза. Она явно уже пожалела, что заговорила с этой невоспитанной и неотесанной деревенщиной. Заправив аккуратный локон за ухо, девушка чуть подалась вперед и проговорила сквозь натянутую улыбку:

– Его величество никогда не опаздывает. Он приходит тогда, когда сочтет нужным.

Рина откинулась на спинку и покосилась на блюдо с финиками и инжиром на блюде. В животе засосало – она не ела со вчерашнего дня.

– У нас это называют непунктуальностью, – пробормотала она.

– Что? – не расслышала девушка.

– Ничего, – отозвалась Рина и, не выдержав, быстро схватила пару фиников и отправила в рот.

Соседка только охнуть успела. В этот момент вход в беседку с дальней стороны закрыла тень, девушки мигом вскочили и присели в реверансах, глубоко склонив головы.

Рина спохватилась позже всех. Гремя и путаясь в пышной юбке, она кое как поднялась и склонилась, спешно жуя оба финика и пытаясь спрятать раздувшуюся щеку – финики оказались на удивление большими и почему-то трудно жевались.

Король вошел в беседку, Рина украдкой наблюдала за ним. Сегодня он все в той же, а может в другой, то точно такой же рубашке, расстегнутой до груди. Но штаны надел чуть светлее. Хищный, красивый и пугающий. Рина ощутила, как у нее вновь начинают дрожать и размякать колени. Да что с ней такое?!

Следом за ним вошел Лиам, юноша в белом.

Король оглядел присутствующих, когда Лиам отодвинул стул, кроль сел. Только тогда девушки снова заняли места.

– Приветствую вас, леди, – глубоким голосом поприветствовал король.

Девушки, как одна, хором прощебетали:

– Доброго утра, солнценосный повелитель Дорноса.

Зубрили они что ли это приветствие?

Рина выдохнула. Финики она прожевала и даже проглотила мякоть, но теперь нужно куда-то деть косточки. Большие, непомерно большие косточки. Как не вовремя!

Пришлось засунуть за щеку, как конфету.

– Как вам спалось? – поинтересовался король.

Девушки снова хором ответили:

– Благодарим, ваше величество, все чудесно.

Рина покосилась на них и на девушку, что ближе всех к ней. Да они вообще нормальные тут? Разговаривают, как роботы, бубнят, повторяют.

Бросив украдкой взгляд на короля, она едва сдержала усмешку. Он явно старается выглядеть учтивым, но даже ей видно – ему скучно, сейчас зевать начнет. Что ж, скука не самое страшное наказание за то, что он, по словам клирика алирского творил в Дорносе.

Интересно, что именно?

Стараясь держать голову склоненной, Рина незаметно шепнула соседке:

– Слушай, а король, ну… натворил что-то?

Та отшатнулась от нее, как от прокаженной.

– В каком смысле?

– Ну… – попыталась пояснить Рина, – слышала, война была, Ковен Алиры и все такое.

Глаза соседки выпучились, как вареного рака, рот раскрылся, она задышала так часто, что Рина испугалась, как бы в обморок не грохнулась.

– Ковен Алиры? – наконец смогла шепотом выдавить девушка и осенила свой рот каким-то знаком, будто боится, что слова могут осквернить его. – Ты в своем уме упоминать это место в замке солнценосного короля Агариноса? Ты из какой берлоги вылезла?

Рина помялась и ответила уклончиво:

– Я из далека. Плохо знаю местную историю. Прям реально плохо. Можно сказать, совсем не знаю.

– И как только таких на отбор занесло… – пренебрежительно отозвалась девушка. – Тебе следовало покинуть его вчера, если даже элементарного не знаешь. И вообще, если хочешь знать, здесь…

– О чем так мило беседуют две девушки на другом краю стола в присутствии короля Дорноса? – прервал ее глубокий властный голос. Девушка моментально побледнела, бросив на Рину перепуганный взгляд.

Такого испуга в женских глазах Рина никогда не видела. Из надменно-пренебрежительной девушка вдруг превратилась в дрожащую овечку.

Быстро поднявшись, она склонила голову в поклоне и пролепетала:

– Прошу простить меня ваше величество. Этого не повторится.

Король скривился, беря со стола инкрустированный рубинами кубок.

– Уверен в этом. Потому, что вы сейчас же покинете мой отбор. Не собираюсь терпеть неуважение.

Девушка пошатнулась, и упала бы, если бы не уперлась ладонью в столешницу, глаза выпучились и немигающе уставились в тарелку.

От такой вопиющей несправедливости у Рины даже дыхание перехватило. Да что он в самом деле! Не в плену же они тут, в конце концов.