— Ещё бы, — хмыкнул он, — Так они тебе и представились. Они даже сына своего оставили на земле. Для них полукровка не считается ровней. Такого предпочтут оставить на другой планете, чем вводить такое позорище в свой род. Так что не обольщайся, и считай, что ты им вовсе не родня. Может быть, закажешь в магазине конфет? Твоя сестра все съела, а я люблю сладкое.

— Конечно. Великий и ужасный Ён Кон любит пожирать конфеты, — скривилась я.

— Почему ужасный? Будешь обзываться, я утащу тебя на кровать и забуду, что обещал потерпеть и не трогать, — нахмурился он.

Вот как он умеет, резко проводить тему разговора. Только хотела спросить ещё про загадочных Эйнархов, как он заговорил про конфеты. А потом пообещал утащить в постель и ушёл в душ. Я воспользовалась его отсутствием и стукнула по связному.

— Вызови Татьяну Горину.

Через долгие секунды появилась голограмма подруги. Она сидела на кровати с взъерошенными волосами.

— Привет, прости, что разбудила, — сказала я.

— Привет. Ничего страшного. Что-то случилось? — Таня потерла лицо ладонью.

— Не особо. Тань, ты же спец по цивилизациям. Кто такие Эйнархи?

— Чего?! — удивленно протянула она, — Я таких не знаю. Существует десять планет, на которых, так или иначе, есть жизнь. Там живут люди более или менее отличающиеся от нас. Блин, да что я тебе говорю, мы же в школе это проходили.

— Ясно, просто Ён о них рассказывал.

— А, это твой муж что ли, — взмахнула она рукой, — Послушай, мы называем их планету Земля два ноль, потому что она почти как наша по климату. Они сами себя величают Гластер. Может быть так, что каких-нибудь Найрунов из Туманности Андромеды они называют по-другому. Например, Эйнархи.

— Ой, ладно, всё больше загадок. Спрошу потом у него. Спокойной ночи.

— И тебе тоже, — Таня отключилась.

Вот же засада. Нужно у него выпытать правду. Хотя, наверное, уже завтра. Спать хочется жутко. Зевнула и поплелась в душ. Ён ещё не помылся. Его силуэт был виден за шторкой в виде тени. Мужчина пел какую-то песню на родном языке. Вы когда-нибудь видели поющего варвара? Я да. Это жуть просто! Особенно если у него нет голоса. У меня его тоже нет, но я даже в душе не пою. Мамочки ну и вой. Захотелось подойти и воткнуть ему в рот мочалку вместо кляпа.

Ён.

Из-за шума воды я не услышал, как зашла Полина. Я, скорее её почувствовал, но петь не прекратил. А чего мне стесняться? Я у себя дома. Тем временем она встала у ванной и громко крикнула.

— Ён, прекрати выть!

— Почему сразу выть? Это старинная колыбельная песня нашего народа, — парировал я.

— Только не говори, что ты будешь петь её нашим детям! — почему-то возмутилась она.

— А почему нет? Ты ведь уже не отрицаешь, что у нас будут совместные дети. И вообще не потрешь мне спинку.

Я быстро высунулся и, схватив ее, потащил в ванную. Она не успела опомниться, как стояла под струями тёпой воды, перед голым мной.

— Ён ты больной?! — рявкнула, уперев руки в бока.

— Ага, с тех пор как познакомился с тобой. Вот мочалка, потри мне спинку, — протянул ей красную вязаную штуку.

— Это моя мочалка! — взвизгнула она.

— Ой, подумаешь. Я думал теперь у нас всё общее. И потом, ты что брезгуешь после меня.

— Вообще-то это элементарные правила гигиены. Завтра закажу себе новую мочалку, — она выхвалила у меня её из рук, — Повернись хоть что ли.

— Как? Здесь тесно, между прочим. Но у тебя есть способ мне помочь. Залезаешь ко мне на колени. Потом перегибаешься через плечо и моешь, — улыбнулся я.

Полина округлила глаза и покраснела, видимо представив, как это будет. Ей же придется тогда прикоснуться ко мне всем телом. Представил эту картину. Как она перегибается через меня, а её грудь касается моего плеча. От такой фантазии предатель член начал наливаться кровью. Она ещё больше округлила глаза, а потом испуганно промямлила.

— А-а, знаешь, что Ён, не пошёл бы ты в баню, — мочалка прилетела мне в лицо, а девушка стала спешно вылизать из ванной.

Я не стал её останавливать. Зачем пугать ещё больше. Через некоторое время зашумел душ. Да, дела. И что теперь делать? Не звать же, в конце концов, на помощь Сиблу?

Полина.

Как только легли спать, Ён тут же сгрёб меня в охапку и притянул к себе. Он не реагировал на мои брыкания и протесты. А удары моих кулачков по его груди, видимо были легче комариного укуса. По крайней мере, он смеялся и говорил, чтобы я перестала его щекотать. Потом он вообще обнаглел и, схватив меня за талию, уложил на себя, придавив одной рукой, чтобы не сбежала.