Шрифт:
– Идём!
И мы пошли с этим человеком, который нам говорил такие страшные вещи про эту чудную страну.
VII
Мы подошли к какому-то мостику, который, казалось, висел в воздухе, так как под ним никаких подпор не было, но нельзя сказать, чтобы он висел, так как никаких цепей не было, на чём он мог бы висеть. Он как-то странно-чудным образом держался в воздухе, слегка покачиваясь, как бы вздрагивая, будто бы плавал на одном месте.
Я не хотел спрашивать у человека из страны Анархии, как держится этот мостик, поняв, что многое есть под этими солнцами, что непонятным покажется моему уму.
Мы стали у мостика. Человек стал на мостик, который под ним слегка качнулся, но сейчас же пришёл в прежнее положение. В эту же минуту стала спускаться какая-то огромная птица, опускалась она тихо-тихо, совершенно бесшумно, Мы её не заметили бы, если бы не тень её, падающая и дрожащая у наших ног.
Она опустилась быстро, мысленно. Вот она уже на мостике.
Мы все ахнули от удивления. Она, птица, сложила крылья, опустившись и остановившись на мостик, и тут мы увидели, что перед нами не то коляска, не то лодка с шестью местами для сидений, Она была окрашена в какой-то неопределённый цвет, который переливался и издали казался покрытым перьями.
Человек из страны Анархии сказал, обращаясь к нам:
– Если вам угодно, сядем и полетим на первую гору.
Нам немного боязно было садиться и лететь. Но мы сделали усилие над собой, чтобы не выдать свою боязливость, свою трусость, и мы все сели.
Первым вскочил в неё, в эту лодочку, юноша.
– Вот я уже сижу! – сказал он и залился звонким смехом весёлости, усевшись на первое место.
Вторым вскочил я.
– Вот и я сижу! – я уселся рядом с юношей.
– И я с вами, – сказал рабочий, усевшись на третье место.
– И я с вами – сказала женщина и села рядом с рабочим.
– И я сяду, – сказал угнетённый народ, поместившись по левой стороне женщины.
– Все сели, – сказал человек из страны Анархии, – и я сяду с вами, и полетим.
Он сел по правой стороне угнетённого народа.
В эту же минуту «лодочка» качнулась раз-два направо-налево, и мы стали подыматься. Быстро-быстро незаметно мы поднялись и полетели.
Она летала тихо-тихо, воздух как будто не сопротивлялся, не шумел, не гудел. Она не качалась, а ровно плыла в безбрежном воздушном море.
Когда мы поднялись, то моим глазам явилась сказочная картина:
Море синее, голубое. Тихо-тихо оно нежится на своём мраморном лоне. Зеркало безбрежное, бесконечное теряется в светлой дали. В зеркале отражаются пять солнц, они как будто там купаются. И всё кругом залито светом.
Море вод рождает море света, небо света. И рядом с этим морем второе море, такое же тихое, такое же мирное, спит, как будто дитя природы в своей природной люльке. Спит и видит сон небес и отражений солнца. А там, подальше, – третье море. И там четвёртое и пятое. И кажется сверху, что вся страна, как младенец, купается в ванне.
Лодочка плавает, или летает. И мы между двумя морями света, или между двумя небесами бесконечной сини вод, в которых горят тридцать солнц, в каждом море по пяти, в каждом небе по пяти.
Мы все молчим. Кто осмелится нарушить величественность зрелища бедным, жалким словом!?
Человек из страны Анархии сделал какое-то чуть уловимое движение. Лодочка сейчас же стала спускаться.
Мы опустились на такой же висячий мост, какой мы уже видели, когда сели в лодочку.
Мы все молча вышли.
Человек из страны Анархии вышел первым, за ним вышли все мы.
Как только мы вышли, так лодочка поднялась и улетела и скрылась где-то в облаках, нет, это были не облака, она исчезла в дали, в выси.
– Мы на горе Равенства, – сказал человек из страны Анархии.
Мы ничего не ответили. Все были подавлены виденным во время полёта.
– Мы на месте назначения, – сказал человек из страны Анархии.
Мы все как бы очнулись, придя в себя.
– Начнём наше знакомство с этой дивной страной, – сказал я.
– Мы в стране вольного труда, – сказал человек из страны Анархии. Рабочий стал оглядываться кругом, и, видимо, удивленный, озадаченный, сказал:
– Не вижу ни фабрик, ни заводов, ни мастерских…