Она влюбилась в молодого красивого детектива, глупо было отрицать очевидное. Лукас Холдер никогда с ней не заигрывал, не пытался понравиться, не говорил комплиментов, но ничего этого и не понадобилось. Кэйт с первого взгляда пала жертвой его загадочности, неотразимости и какого-то демонического обаяния. Он был похож на падшего ангела, который принужден жить среди людей без надежды когда-нибудь стать человеком…

Выудив из сумочки чудом завалявшийся там бумажный конверт, Кэйт вложила в него обручальное кольцо, записку с адресом и убрала в карман плаща. То, что она намеревалась сделать, любой цивилизованный человек назвал бы предательством, но ей не хотелось никого вводить в заблуждение. Особенно Стивена Демойна, который не маялся в тюремных застенках, не страдал от одиночества на конспиративной квартире под федеральной охраной. Он просто отсиживался в пляжном доме своих родителей, который они якобы продали два года тому назад. Кэйт ни при каких обстоятельствах не открыла бы никому его временное убежище, но семья Демойнов предпочла не включать ее в число своих конфидентов.

Прежде чем уйти, Кэйт внезапно решилась провести один эксперимент. Не прикладывая карточку к панели доступа, она нажала на ручку и толкнула тяжелую дубовую створку. Дверь с легким скрипом отворилась. Как верно предположила доктор Вильерс, она действительно вела на задний двор особняка, где были припаркованы машины сотрудников агентства. Мистика какая-то… Кэйт немного постояла, размышляя об устойчивости человеческой психики, потом решительно запахнула плащ и направилась к выходу из парка.

Кристиан Корвел заглянул в очередной тесный каменный бокс и поморщился от отвращения.

– Это самое ужасное, самое мрачное место из всех, что мы видели. Как они могут здесь жить?!

– Они не живут в полном смысле этого слова, Крис, они существуют. Не все, конечно. Среди илфирин (бессмертных) есть те, кто еще склонен к развлечениям, но их «мероприятия» принимают все более извращенные формы. Чтобы всколыхнуть в себе хоть какое-то подобие эмоций, этим существам требуется нечто экстремальное и конечно запредельно жестокое.

Кристиан встряхнул пепельными волосами.

– Жуть какая… Вон там еще одна дверь, вернее, дыра в стене, – он направился к следующей каморке. – Думаю, теперь я смогу с точностью до полуградуса определить, где именно мы находимся.

Лукас с усмешкой посмотрел на кузена, который в своем стильном костюмчике цвета молодой зелени почти светился на фоне мрачных каменных казематов.

– Полградуса в эклиптике – это огромное расстояние. Если привязка будет неправильной, в следующий раз я вполне могу промазать.

– Ты никогда не промазываешь, это даже бесит. Все кругом ошибаются, только вы с бабушкой точны до неприличия… Фу, гадость какая! – молодой человек заглянул в проем и тут же отпрянул назад. – Лаки, по-моему, там мумия.

Лаки… Этим дурацким прозвищем Люка наградила сестра-близнец, когда они были еще детьми, а потом его подхватили остальные. Со временем он смирился, хотя никогда не считал себя счастливчиком, в жизни ему все давалось через боль.

– Мумия, ты уверен? Неужели кто-то из них сподобился умереть?

– Посмотри сам, она такая мерзкая, что невозможно определить, мужчина это или женщина.

– У многих илфирин пол – понятие условное, границы давно стерлись.

Лукас заглянул в тесную каморку, освещенную немилосердно чадящим факелом. На вырубленном из камня подобии кресла или трона сидело наполовину высохшее существо в грязных лохмотьях. Сползший капюшон обнажал покрытую коростой плешивую голову, на которой сохранились лишь редкие пучки седых волос, желтая пергаментная кожа затягивала провалившиеся глазницы, ротовая щель была плотно прикрыта.

– Не понимаю, как можно доводить себя до подобного состояния! – Кристиан до мозга костей был законченным эстетом. – Как думаешь, мы могли бы прихватить ее с собой в качестве наглядного пособия? Олин Твил придет в восторг от такого «подарочка».

Люк с сомнением посмотрел на замшелый экспонат. Идея ему изначально не понравилась, потому что остаточная магия древних тварей вполне могла вызвать у него соответствующую реакцию. Словно прочитав мысли кузена, Кристиан поспешил его успокоить.

– Тебе не нужно прикасаться к бабуле, я сам все сделаю. Как говорится, принесу себя в жертву во имя науки.

Его шутливый манифест едва не оказался пророческим, потому что дальнейшее произошло за доли секунды. Дряхлая мумия внезапно сорвалась с места, бросилась на Кристиана и вцепилась ему в горло прекрасно сохранившимися острыми клыками.

Лукас и Элис от рождения представляли собой своеобразную ходячую антиматерию. Обычной материей для них являлась любая активная магия, при соприкосновении с которой у близнецов происходил процесс отторжения. От аннигиляции он отличался только тем, что его можно было контролировать, а точнее, немного растягивать во времени.