Только в танце я могу раскрыться, выложиться на максимум и показать, на что способна. В жизни все получалось сложней.

В реальности я не заходила с парнями дальше поцелуев. Когда-то в шестнадцать лет один прыткий мальчик попытался взять меня силой, не смирившись с отказом. Увез далеко от нашего поселка, заблокировал двери в машине и решил, что справится с хрупкой девушкой. Только вот не ожидал, что я дам ему достойный отпор. В итоге я исцарапала его всего, сломала в автомобиле бардачок, нашла в нем что-то тяжелое и попыталась разбить окно.

Закончилось тем, что он вытолкал меня из машины сам, с нелестными словами и проклятиями. Домой я возвращалась пешком. Только ближе к утру решилась выйти на трассу и попробовать поймать попутку.

Закончилось все более-менее благополучно: парень больше не появлялся у нас в поселке, и я перестала вздрагивать от вида незнакомых машин, останавливающихся у нашего дома. Но какой-то барьер в отношении мужского пола появился. Каждый раз, когда я начинала встречаться с противоположным полом и простые прикосновения сменялись на более откровенные, намекая на продолжение, я начинала тормозить. Вначале осознанно, ожидая подвоха и агрессии, а после вошло в привычку.

Так продолжалось еще несколько лет. Пока не умер папа и наша размеренная благополучная жизнь не пошла кувырком. Мама впала в жуткую депрессию, начала все чаще увлекаться алкоголем, и мне стало совсем не до развлечений.

Все свободное время уходило на учебу, подработки и танцы, которые я так и не захотела бросать.

У парней просто не было шансов продраться сквозь дебри моих забот. Желающих помочь тоже как-то не наблюдалось. Но сейчас передо мной сидел не парень, а взрослый состоявшийся мужчина. Богатый, избалованный роскошью и со стальным блеском в глазах. С азартом охотника во взгляде.

Это не вчерашний пацан, которого можно послать или напугать просьбой занять крупную сумму денег. Рассказать о больной матери и о младшем брате, забота о котором теперь полностью на моих плечах. Его не испугают подобные мелочи. Более того, я уверена: он заплатит! Глазом не моргнет. Ради своего удовольствия. Такие люди не привыкли себе в чем-то отказывать и ущемлять себя в отдыхе. Для души, для тела.

Так, не думать!

Танцевать!

Просто выложиться на максимум, чтобы потом не было проблем с клубом, с Владом. Мне еще работать здесь.

Исполнить свой первый приват так, чтобы потом не стыдно было вспоминать.

– Ближе! – прочитала я по губам клиента, хотя и так подошла вплотную.

Сам обманчиво расслаблен, руки раскинуты по спинке дивана, ноги широко расставлены. Он наблюдал за мной сквозь полуопущенные ресницы, пожирая взглядом. Стоило мне встретиться с ним глазами, как я мгновенно выбивалась из ритма. Он гипнотизировал, связывал по рукам и ногам, лишая воли и вкладывая мне в сознание свою какую-то дикую необузданную похоть.

Я никогда не реагировала так на парней. Никогда не заходила в своих мечтах и фантазиях слишком далеко, рисуя только общую романтическую картину. А сейчас смотрела на сидящего передо мной мужчину, на его красивые ладони с длинными пальцами, слегка барабанящими по обшивке дивана в такт музыке, и плавилась, закипала от одной только мысли, что эти руки могут со мной сделать, до каких порочных высот возвысить и бросить оттуда в пучину бурлящей страсти, заставив пережить что-то неизведанное, запретное, сладкое…

Не могла выкинуть это из головы. Картинки, словно вложенные чужим сознанием, жгли изнутри. Это не могут быть мои мысли, мои желания!

Не смотреть ему в глаза! Не провоцировать! Не пускать дальше установленной границы!

Я перевела взгляд ниже, заметив, как хищно подрагивают ноздри, как красивые губы кривит едва заметная ухмылка.

Я отвлеклась всего на секунду, собравшись отступить немного и еще чуток подразнить его, когда сильная мужская рука змеей метнулась в мою сторону, обхватив запястье и резко дернув на себя. Я едва не потеряла равновесие, чудом устояв на пятнадцатисантиметровых каблуках. Но прогнуться вперед, оперевшись на его колено, пришлось.

– Хорошо играешь, сучка! Я оценил. А теперь иди ко мне…

Чудо, а не девочка! Давно не встречал подобных бриллиантов, да еще среди навозной кучи. Такие большие наивные глазки, такой естественный страх во взгляде, вперемешку с тайными желаниями, такая пластика и просто идеально выточенная фигурка. Хрупкая, как фарфоровая статуэтка.

И самое главное – талантливая! Как она играет, м-м-м! Загляденье! Я возбудился от одного ее вида загнанной лани, от чуткого подрагивания ресниц, от практически натурального испуга в глазах.