Рууд сидел и хлопал глазами. Похоже еще много, очень много предстоит узнать ему в этой жизни. А ведь если бы не Червь, пожалуй так и сидел бы он в глухом монастыре вместе со своими тупыми сверстниками

– А рации-то, их электромагнитный импульс все пожег, как и многое другое… Ну, да это долго объяснять. Потом расскажу. Так вот. О чем это я? Ах, да. Слушай дальше. Сидят басурмане на плотине, значит, нас поджидают. И вот ведь гады, не только с арбалетами. У двоих по карабину было. Как саданули дуплетом. Одна пуля далеко прошла, а другая, зараза, прям в бурдюк угодила. Я пока гранату кинул, пока то, да се – вискарь весь и вытек. Так твою перетак, – Вим опять налил себе пшеничной, выпил одним большим глотком и поморщился.

Рууд вытер руки об себя и потянулся к винтовке.

– Куда своими грязными лапищами? Ну, не обижайся, но оружие – оно чистоту любит. На чем я остановился?

– Про вискарь.

– Про вискарь… Да Виски раньше делали… Это что-то. С солодом… а выдержка… Постой. какой такой Виски. Засада. Да. Разметало. значит басурманов моей наступательной гранатой, но один жив остался. Взяли мы его за жабры. Чего мол до нас домотались-то. Ха. Оказывается Иорис, засранец ихнюю деваху на сеновале завалил, всего и делов-то, а они уже человек десять из-за этого положили. Одно слово – басурмане. Говорил я этому обормоту, царствие ему небесное, в рейдах никаких баб, наркотиков и выпивка – по минимуму. И главное была бы девка приличная. Видел я ее… – Вим вздохнул и налил себе еще чарку, выпил и с сожалением посмотрел на опустевший кувшин из под самогона. – Эх, сейчас мы с тобой басурманского чайку хлебнем, крупнолистового. Надоело небось из пыли-то этой?

– А я другого и не пробовал.

– Сейчас попробуешь. На басурманском рынке на банку топленого масла выменял. Сейчас они здесь присмирели. Бок о бок живем. А раньше, сразу после войны знаешь как нас били? Но потом дотомкали они, что сами ни хрена не умеют: ни телегу из автомобиля сделать, ни вылечит ни кого толком. Да и байеров у них не было. Вот и перестали они нас истреблять. Себе дороже.

Рууд задумался. В его краях арабских поселений было мало. В основном басурмане жили ближе к югу. Не далеко от земли франков. И вроде все они такие мирные… Были правда и кочевые банды. Но банды – они банды и есть. Что «охотники дорог», что речные разбойники, что кочевники.

– Держи, – Вим пододвинул мальчику дымящуюся металлическую кружку. Такую Рууд видел только два раза. Первый, когда зашел к Настоятелю в келью, а второй, у Кееса.

– Так что ты думаешь, отстали они от нас? Черта с два. Только перегрузились мы на припрятанную повозку – они тут, как тут, скачут. Целая кодла. Да. Сколько не было у нас патронов, а кончились. И потом тяжело груженная повозка – не повод для гонок. А тут еще смотрю – Иорис на меня заваливаться стал. Глядь, а у него из шеи стрела торчит. Догнали нас, окружили, отметелили конечно, и в амбаре каком-то, в кишлаке своем закрыли. Сидим мы, кисло все. Товар пропал, в который почти все вложено. Иорис убит и с нас, того и гляди, шкуру с живых сдерут. И содрали бы. Только решили они за нас с поселения наемников выкуп содрать. Традиция у них такая еще с довоенных времен. Только не учли басурмане одного – наемники, это тебе не менялы какие-то, не мастеровые и даже не караванщики, которых можно данью обложить. Собрались наши и разнесли всю их эту шарашку. Жаль только, вот за эти три дня, что мы там сидели, меня все-таки подрезали. Уха лишили гады. Ага, с посыльным его, значит в Роттердам и послали, гады, – Вим повернулся к Рууду правым боком и отвел рукой волосы.

Рууд посмотрел на обрубок, и его рука непроизвольно потянулась к собственному уху.

– Ну ничего, я потом целый венок из их ушей собрал. Вон у меня в оружейке висит. Там много боевых трофеев за семьдесят лет-то скопилось. Но теперь все, завязал я. И ты меня не уговаривай, не пойду я на этого Червя. У меня жена и четверо детей, – Вим махнул рукой и полез на верхнюю полочку за новым кувшином самогона.

Рууд поджал губы.

– Чего скривился-то. Думаешь, мне брата не жаль? Жаль, конечно. Любил я его, хоть мы с ним последние тридцать лет и не особо… А знаешь скольких я за это время потерял? – наемник стукнул кулаком по столу, и в соседней комнате проснулся и заплакал младенец. Рууд уставился в нутро металлической кружки.

– Ты, значит, наемником мечтаешь быть? Ну вот отведу тебя к нашим, они из тебя настоящего волка черных земель сделают. Тогда и поймаешь своего Червя и отомстишь за Хендрика. А пока давай-ка спать. Поздно уже.

Утром заспанный Рууд, дрожа от холода, выполз под свет масляной лампы. Хоть он и привык жить в подземной келье, там бало гораздо теплее. Рядом был лес и монахи на дрова не скупились. Здесь же в городе, дрова менялись как и все остальное. Эмиль говорил, что на северо-западе даже воду меняли. Ну это те, кто был не в состоянии пилить за ней к центру.

А вот Виму, похоже, было совсем не холодно. Он налил в плошку струящуюся из дырки в трубе воду и осторожно понюхал ее. Потом попробовал на язык.

– Береженого бог бережет, – сказал наемник, заметив, что парнишка за ним наблюдает. – У нас тут и родники и подземные ключи могут в миг запаршиветь, – он налил воды в большую миску и хрюкая от удовольствия вылил ее на себя. Руда аж передернуло.

– Ну, вот – как заново родился. Не хочешь освежиться?

Мальчик поспешно замотал головой. Кто его знает – возьмет и выплеснет на него студеной.

За завтраком Рууд опять закинул удочку насчет Огненного червя. Хитрый, он поняв, как Вим любит оружие, спросил – нет ли у того такого ружья, которое может убить подземную тварь.

– Даже не начинай, – наемник рассмеялся. – Маленький, а какой смышленый. Я в твои годы еще в игрушки играл.

– А правда, что вы почти сто лет живете.

– Правда. До войны и по сто пятьдесят жили. Стволовые клетки в каждой аптеке продавались. Биорегуляция всякая… Эх чего ж не жилось-то, – Вим посмотрел, как мальчик развязав узелок и сунул за щеку леденец. – Погоди-ка, а ты и сам, гляжу, в долгожители метишь?