80. Штейнберг, указ. соч., с. 15.

81. Там же, с. 24-25.

82. Там же, с. 27.

83. Б. Камков, указ. соч., с. 28-29.

84. Штейнберг, указ. соч., с. 12.

85. Измайлович, указ. соч., с. 13.

86. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 194.

87. Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, с. 15-16.

88. Троцкий. О Ленине, с. 88-89.

89. Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.

90. Протоколы заседаний ЦК от 6 и 10 мая не обнаружены (там же, с. 141; В. В. Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП(б)-РКП(б) в 1917-1918 годах. М., 1974, с. 268).

91. Ленин. ПСС, т. 36, с. 322-326, 608; Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.

92. Аникеев, указ. соч., с. 271; Деятельность ЦК партии в документах, с. 155, прим. 8.

93. Деятельность ЦК партии в документах, с. 146-148.

94. Там же.

95. Там же, с. 140.

96. Аникеев, указ. соч., с. 263.

97. Там же.

98. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 199-200.

99. Цит. По кн. Николаевский. Тайные страницы истории, с. 385. Донесение Рицлера от 4 июня 1918 года.

100. Документы германского посла в Москве Мирбаха, с. 125.

101. АИГН, ящик 18, папка 1. Протокольная запись доклада по внешней политике на конференции 14 мая 1918 г.

102. Николаевский. Тайные страницы истории, с. 384-386.

103. Ленин. ПСС, т. 36, с. 483-486.

104. Там же, с. 493, 495, 497.

105. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 63.

106. Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. Стенографический отчет, М., 1920, с. 171.

107. Вацетис. Июльское восстание в Москве 6 и 7 июля, с. 24, 25.

Заговор третий:

Убийство Мирбаха и разгром партии левых эсеров

Июльский заговор 1918 года был, возможно, одним из самых многоплановых заговоров того времени. Можно сказать иначе: 6-7 июля 1918 года произошло сразу несколько заговоров. Назовем их.

Прежде всего, речь идет о заговоре Дзержинского против Ленина: убийство сотрудниками Дзержинского Блюмкиным и Андреевым германского посла графа Мирбаха с целью спровоцировать немцев на разрыв ленинского Брестского мира.

Вторым заговором следует назвать подготовку большевистским руководством, прежде всего Свердловым, Лениным и, возможно, Троцким, операции по аресту фракции левых эсеров, в том числе почти всех членов ЦК ПЛСР, на съезде Советов, проходившем в Большом театре. Речь шла в буквальном смысле слова о новом перевороте (июльском), в результате которого в советской России была бы установлена однопартийная большевистская диктатура (что и случилось 6 июля). Третьим заговором 6 июля был заговор Блюмкина с некоторыми членами ЦК ПЛСР (не знавшими, что за спиною Блюмкина стоит Дзержинский) в тайне от общего состава ЦК ПЛСР, как и ЦК РКП(б), убить в Москве германского посла графа Мирбаха, а в Петрограде -- германского консула. Для совершения этого теракта в Петрограде Блюмкиным задолго до 6 июля туда были посланы два члена боевой организации эсеров "Михаил" -- М. А. Богданов, и "Барон" -- Е. Н. Мальм. Вот что пишет об этом известный левоэсеровский активист, вставший затем на сторону большевиков, С. Мстиславский:

,,Арестованы они были в Петрограде 8-го, по подозрению в подготовке покушения на тамошнего германского консула. То, что они рассказывали, а потом по моей просьбе и записали на всякий случай -- проливает несколько иной свет на июльские события. Для меня лично -- ясно одно: Мария Александровна [Спиридонова] знала далеко не все, что в ЦК или около него делается. Ибо в прямой разрез с ее толкованием июльского акта (а в искренности ее я не сомневаюсь ни секунды) "Барон" и Михаил высланы были в Петроград задолго до убийства Мирбаха с поручением заняться германским консулом, дабы в дальнейшем действовать без задержки по "сигналу" [...], при этом, по их словам, Блюмкин заблаговременно дал в питерские газеты сообщение о том, что в Петрограде скрылись из Москвы два белогвардейских конспиратора, [...] подозреваемые, помимо всего, еще и в шпионаже в пользу Германии. Предполагалось, что заметка эта, касаясь германских дел, обязательно будет взята на учет немецким консульством. И действительно, когда "Барон" и Михаил явились в Петроград и вступили, острожно, в связь с консульством -- под теми самыми именами, которые были опубликованы в заметке, их "встретили", как старых знакомых, и, став постепенно частыми посетителями консульства, они смогли довольно быстро установить все данные, необходимые им для выполнения акта. [...] Для изложения дальнейшего -- предоставляю слово непосредственно им самим:

"События развивались быстро. 6-го числа мы пришли к товарищу председателя Чрезвычайной Комиссии Бокию просить разрешения вне очереди переговорить с Москвой (мы давно не имели вестей от товарища Блюмкина). Вместо разрешения Бокий, бледный, сообщил нам, что только что получено по телефону из Москвы известие об убийстве графа Мирбаха, и провод больше не работает. Узнав эту долгожданную весть, мы сейчас же бросились в германское консульство, но там узнали, что консул уехал на совещание других консулов, а оттуда поедет в Москву. Обсудив создавшееся положение, мы решили на другой день ехать в Москву, чтобы получить от ЦК дальнейшие директивы. 7-го, около 6--7 часов мы были в городе, услышали орудийную стрельбу, узнали о разоружении левых с.-р. и о дальнейших вытекающих из него последствиях"''(1).

Таким образом очевидно, что подготовка Блюмкиным убийства посла в Москве и консула в Петрограде была начата не в первых числах июля, а много раньше.

Не исключено, что был и четвертый заговор: заговор ЦК ПЛСР с целью противостоять возможным попыткам большевиков арестовать фракцию левых эсеров в Большом театре. По-видимому именно для этого началось стягивание в столицу из провинции левоэсеровских отрядов (так и не успевших, впрочем, прибыть в город).

Основными заговорами дня были, конечно же, убийство людьми Дзержинского графа Мирбаха и арест Свердловым, Лениным и Троцким фракции левых эсеров на съезде Советов в Большом театре. Итак...

Утром 6 июля 1918 г. сотрудник ВЧК Я. Г. Блюмкин, согласно данным им позже показаниям, пошел в Чрезвычайную комиссию, взял у дежурной пустой бланк ВЧК и напечатал на нем, что он и представитель ревтрибунала Николай Андреев уполномачиваются "войти непосредственно в переговоры" с германским послом графом Мирбахом "по делу, имеющему непосредственное отношение" к послу. Подпись Дзержинского на бланке, по словам Блюмкина, была поддельной, причем подделал ее "один из членов ЦК" ПЛСР. Подпись Ксенофонтова тоже была поддельной -- за него подписался сам Блюмкин. Дождавшись "ничего не знавшего" заместителя Дзержинского члена ЦК ПЛСР В. Александровича Блюмкин "попросил его поставить на мандате печать Комиссии". У Александровича же Блюмкин получил разрешение на пользование автомобилем и отправился в Первый дом Советов, где на "квартире одного члена ЦК" его ждал Андреев. Получив две толовые бомбы, револьверы и последние указания, злоумышленики около двух часов дня покинули "Националь", приказали шоферу остановиться у здания германского посольства, ожидать их, не выключая мотора, и не удивляться шуму и стрельбе. Тут же в машине сидел второй шофер, матрос из отряда ВЧК под командованием Попова. Матроса "привез один из членов ЦК" ПЛСР, и он, видимо, знал, что затевается покушение на Мирбаха. Как и террористы, матрос был вооружен бомбой.