Шрифт:
Немного отлегло, впереди Русский язык, нельзя ошибаться. Проходной балл на судоводительский -12. Решил не готовиться к последнему экзамену, проветрить голову. Моя проблема – расставлять запятые в предложениях. На чем всегда горел в школе. Буду писать предложениями из трех – четырех слов, чтоб запятым места не было в тексте. Решил и поехал на пляж.
На пляже сгорел, поэтому на экзамене мучался от швов на рубашке, больше, чем от мыслей о правильном написании. Тему не помню. Что-то про «Войну и Мир». Конечно, я ее не читал, но читал учебник по литературе и пособие «Как правильно писать сочинения». Московский «Самиздат» на светокопировальной розовой бумаге. Написал, вздохнул, сдал. Результат на следующий день.
На следующий день, во дворе учебных корпусов, «при огромном стечении народу», собрались все оставшиеся испытуемые, Зам. декана СВФ по учебной части, доцент Кийло, зачитывал результаты экзамена по русскому языку. Закончившие украинские школы писали сочинения на украинском. Положительная оценка при достаточном количестве баллов говорила о зачислении. Списки поступивших уже можно было не смотреть.
С заднего крыльца корпуса «А» доцент выкрикивает фамилии и результаты:
– Могила…два!
– Борщ…два!
– Прыщ… два!
– Голопузенко… тры!
По толпе разносятся вздохи разочарования, ликующие возгласы, стоит гомон и смех. Называют мою фамилию… Имярек! Есть тут?
– Есть! Кричу.
Драматическая пауза. Толпа на мгновение замирает, или это у меня все замерло…
– Имярек… Пять баллов… Единственный на всем потоке, кто получил пять по русскому языку. Смотрите на него и берите пример!
Толпа свистит и хлопает в ладоши. Вот это да! В школе, выше трех, никогда не подымался. Отпустило. Всё, я курсант, мандатную комиссию в расчет даже не беру. Поступил. Впереди 6 лет праздника, ну и учебных будней. Иду на почту, даю матери телеграмму «Ставь коньяк». Всего два слова. Там разберутся.
Товарищ, я вахту не в силах стоять
Первый семестр дался мне тяжело. Осенью, с наступлением холодов, я начал болеть. Болело горло, голова, подымалась температура, и так далее. Докторов в семье еще не было, проконсультироваться не у кого. Болел, как болелось. Когда становилось совсем невмоготу, шел в санчасть, прямо под нами, и лежал там 3-4-5 дней, пока не сбивали температуру. Училищные доктора сильно не заморачивались. Заставляли полоскать горло марганцовкой и пичкали жаропонижающим. Вот и все лечение.
Из-за болезни много занятий пропускал, и лекции, и контрольные, и прочие практические. Разумеется, это отразилось на результатах зачетов и экзаменов в первую зимнюю сессию. Получил два балла по математике, в зимний отпуск не отпущен, оставлен в училище, пересдавать двойку. Болезных, заваливших математику, кроме меня, было не много. Сидели все вместе в «ленинской комнате», грызли гранит, с перерывом на обед и ужин. Тряслись перед переэкзаменовкой, как положено. Вечером, у телевизора, пугали друг друга страшилками – кто из преподавателей злее и вреднее, кто будет принимать у нас экзамен.
Делились с друг другом способами подглядывания и списывания, образцами шпаргалок, их размещения на теле и в складках одежды, надписях формул на ручках, ремнях, руках и даже ботинках. Это через два года нам станет «по барабану», какой предмет и когда сдавать. Завтра? Значит завтра. Задавали лишь два вопроса: во сколько экзамен и какая аудитория. А тогда, первая двойка на первой же сессии, пугала и настраивала на минорный лад.
Тогда мы и услышали «плач» наших старших товарищей, прошедших с потерями через злую математику. Исполнил нам на гитаре, как раз к событию, одноклассник – одессит, Серега, перманентный веселун и двоечник, по кличке «Чингачгук». Исполнил со слезой и надрывом. Я запомнил почти весь текст с первого раза. Чтобы так формулы запоминались! В одесской «балладе» речь, как раз, шла про актуальное тогда для нас, событие.
Исполняется на мотив «Раскинулось море широко».
Раскинулось поле по модулю пять, кругом интегралы стояли,Курсант не сумел производную взять, ему в деканате сказали:Экзамен, не сдав, ты не можешь гулять!И Кийло тобой недоволен! (Доцент Кийло – зам декана СВФ по учебной части)Сумей теорему Коши доказать, иль будешь с ОВИМУ уволен!Доказывать взялся, но знаний уж нет, в глазах у него помутилось,Увидел стипендии меркнущий свет, упал, сердце больше не билось.К нему подбежали со шпорой большой, стараясь привесть его в чувство,Грибняк подошёл, покачал головой – Напрасно здесь ваше искусство. (Старший преподаватель кафедры математики).Три дня в деканате покойник лежал, в курсантскую робу одетый,В руках он зачетную книжку держал, единственной тройкой согретыйНаутро пришли, кто покойника знал и в матрицу труп завернули,К ногам привязали большой интеграл и тело с ОВИМУ спихнули.Напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут – она зарыдает,А синуса график волна за волной в туманной дали пропадает.Примерно в таком настроении собрались на пересдачу. Принимал… Грибняк.
Опоздал, конечно, как всегда. Раздал нам билеты сам. Раздавал, исходя из своих собственных представлений об уровне владения математикой индивидуума, и… ушел из аудитории. Народ кинулся списывать. Откуда вдруг появилась способность к скорописи и стенографии. Громким шепотом переговаривались через столы вскакивали подсмотреть и садились обратно. В общем – суета. Минут через двадцать преподаватель явился и стал нас допрашивать поочередно, кто как сидел, слева направо. Взглянув на накаляканный ответ, откладывал его в сторону вместе с билетом и задавал вопросы по курсу математики, пройденному за первые полгода. На повторную пересдачу, через неделю (а у нас практиковалось такое!) была отправлена большая часть экзаменовавшихся. Я проскочил, мало того, ухитрился получит четверку.