На перроне было пусто. Лишь на скамейке у вокзала сидели две толстые тетки, то ли приехавшие, то ли уезжающие.

– А скока ты перцю на три литра кладешь? – спрашивала одна.

– Та на глаз.

– А уксусу?

– Та на глоток.

Монгол оглянулся, понизил голос:

– Иди в тот конец платформы, а я вокзал обойду.

– Зачем? Там же ментовка, – не понял Том.

– Ориентировку хочу посмотреть. Они еще спят, не боись, – подмигнул Монгол. – Встретимся на другом конце.

– Аккуратно там. – Натянув поглубже кепку, Том пошел по перрону.

Монгол нагнал его через минуту.

– Я думал, нет никого, а там дежурный. Стоит, курит у отделения. А стенд прямо у него за спиной. Я не стал подходить, мимо прошел.

– Он тебя видел?

– Ага. Стрельнул, но не прицелился.

– Думаешь, не узнал? Мало ли? Цыплят по осени считают.

– Поздняк, цыплята на юг улетают, – усмехнулся Монгол.

В конце перрона они сели на скамейку.

– Кстати, ты знаешь, как снаружи вагоны различать? – спросил Том.

– Нет. Если ты не про цистерны.

– У плацкартных под окнами шесть ребер, а у купейных два. На эсвэ тоже по шесть, но снаружи его и так видно: он ниже других. Вот и все.

– Откуда знаешь?

Том хмыкнул.

– Я ж тут после бурсы слесарем работал. Во-он там. Сутки через двое. – Он кивнул в сторону техстанции.

– А что делал?

– Стекла вставляли, замки ремонтировали. Два состава наших, один московский. Работы немного было, бухали больше.

– А я после школы на повара пошел, в столовую. Тоже быстро надоело. Надо было на водителя идти… Кажется, едет. – Монгол бросился было к вокзалу.

– Не спеши, здесь конец будет.

Монгол остановился. Мимо, шумно подтормаживая, проехал чихающий локомотив, за ним потянулась вереница грязных синих вагонов.

– Международный, – заметил Том. – Вряд ли влезем.

Двери открылись только в третьем вагоне. Больше отъезжающих не было, и они сразу бросались в глаза.

– Мест нет! – гаркнул проводник, не опуская подножки. Поезд простоял несколько секунд и, чихнув, помчался дальше, в сторону восходящего солнца.

Они вернулись к техстанции, молча развалились на скамейке. Угнетающую тишину пустого перрона нарушали лишь собаки, лениво щелкающие зубами железнодорожных мух, деловито воркующие голуби да стрекотание старого механического табло в здании вокзала.

Том закрыл глаза. В тишине доносился неспешный говор вокзальных теток.

– Вродыло так вродыло. А я йому и кажу: та ты йижжай у город, та купы мэни банок на огурцы, – тихо говорила одна.

– А вин?

– А шо вин? Пишов на вокзал, Мыкола його проводжав. Гуляють по перону, туда – сюда, туда – сюда. Тоди бачуть – сотка лэжыть. Воны пишлы в гандэлык, та й пропылы. Тут пойизд, вин хвать за карман, а грошей нэма! То ж вин сам загубыв, потим знайшов, тай пропыв з Мыколою, нэхай йому грэць.

– А ты?

– Та отож сама пойихала.

– А вин?

– Та хто на. Мабуть знов з тым Мыколою, дидьки б його забралы!

– Авжеж!

– Та отож!

– Что это у тебя на сумке написано? – скучающе спросил Монгол.

– «Не проп’ємо Україну»? Сейшн в Киеве был. Мы с Серым ездили. По радио число сбрехнули, и мы приперлись на день раньше. Пришли под арку Дружбы народов. Внизу Днепр течет, красота такая. А там нет никого, сцену строят. Но мы быстро с местными панками познакомились, вписались на ночь где-то на окраине. На следующий день уже целой толпой пришли. Там Бутусов был, Сукачев. Но Мамонов – тот, конечно, всех порвал. Вроде кривляется, а будто телом твои мысли говорит. «Мухи источник заразы! Не убивайте мух!» Потом попса какая-то выступать пыталась, но они явно не туда попали. Народ им скандировать стал, в каком направлении идти. Тысячи людей, представляешь, посылают тебя на три буквы? Как они еще поют после такого, не понимаю. Я бы застрелился.

– Бабки, – весомо отметил Монгол.

– Но Киев – здоровский, – продолжал Том. – Там таких как мы, – тысячи. Неформальский город, не то что наш. Я думаю, скоро они всю страну изменят.

– Как изменят?

– Не знаю. В лучшую сторону. Свободы в них больше.

На горизонте вновь зашумел состав, и они подошли к платформе.

Поезд остановился. В вагоне напротив открылась дверь, выглянула сонная проводница.

– До Харькова подбросите? – поинтересовался Том. Голос его прозвучал неуверенно и даже как-то скромно.

Проводница зевнула, окинула перрон ленивым взглядом, молча закрыла дверь, и состав покатился дальше.

Время шло. Тетки уехали, их место заняла женская спортивная команда со смешными круглыми клюшками.

Вокзал оживал, а они все еще топтались на платформе.

– Может, нужно было хотя бы до Харькова взять? – спросил Монгол.

Том не ответил. Он чувствовал себя идиотом. Они пришли без денег на вокзал и хотят добраться аж в Крым. Дичь какая! К тому же не в их положении крутиться на таком стремном месте, как вокзал!