Саллик поднял звенящую голову и увидел, что шансы у попавших в чужую войну солдат городка были бы, если бы в управе спрятались – с двух сторон в летучий корабль долбанули два огромных снаряда, вероятно из ждавших в засаде боевых машин. Корабль скрылся в адских взрывах, в стороны полетели обломки и невезучие десантники. Надломленный пополам корабль чадя рухнул на городок.

Саллик схватил лист с протоколом похоже только начатого своего допроса. Сгрёб и исписанный с обеих сторон лист, на котором на языке баргар, то есть общем человечьем, в смысле люди, а не гномы, эльфинги и прочие, был записан протокол допроса белошвейки, которую здесь зовут Класка, и ей 20 лет. Глянул карту на стене, определив своё местоположение. Снял висевшую рядом связку ключей, быстро подобрал нужный, благо что камер две, а ключей четыре, и два огромные от входа и оружейной похоже. Выволок за руку ошарашенную девицу в длинном светло-голубом платье. Проорал по-русски:

– Бежим!

Не поняла, хотя чего тут понимать. Повторил на белкском. Поняла. Даже побежала, но отчаянно вырывала руку. Саллик отпустил руку дурочки, для того чтобы вывернуть кошель и забрать кисет и флягу начальника, которому уже ничего не нужно – не менее дюжины болтов-пуль из шрапнели шансов ему не оставили. И обоим стражникам. И коням. И на улице кого-то уже оплакивала женщина, хотя скорее обвывала. Над городком, помимо клубов дыма над местом крушения корабля, поднимались ещё несколько дымов, похоже десантно-артиллерийский кораблик ещё пальнуть успел, а может шрапнель и с зажигалками была. Саллик кинул оба протокола допросов в горевший около управы сарай. Проорал коллеге попаданке:

– Оставь меч! Спалимся! Бежим!

И повёл напарницу на северо-восток, откуда и летели диверсанты. Пробежав через дымы, через стоны и вопли, глянув на несколько погибших горожан и на разбросанные тела десантников – и опознав обычных темноволосых и типа белокожих людей, коренастых низких короткобородых гномов, изящных невысоких светловолосых полуэльфов или эльфингов, здоровенных клыкастых коричневых орков, низких жилистых зелёных гоблинов и даже одного рослого прекрасного даже мёртвым эльфа с платиновыми волосами и серебряными глазами высшей, вернее средней или полувысшей, надрасы. Саллик ругнулся, что их-то вампиры подставили, но и эльфы не постеснялись бомбить мирный, да ещё и нейтральный городок.

Перелезли через полуобвалившуюся ещё до налёта стену, добежали до лесочка. Там осмотрелись. В городок входила кавалерия, явно клана Шарбон. Вовремя смылись. Саллик улыбнулся не то что дрожавшей, а как-то подёргивавшейся Класке, представился и рассказал, в какую задницу они угодили. Предложил идти куда-нибудь вместе. Да и чего греха таить, красивая девица, она и в параллельном Южном Урале красивая, а Саллик молод и силён.

Красотка рассказала, что умирала в трущобах, но загадочный молодой парень, тех же лет 27, как и Жалла себя называла, те же пять лет назад забрал её жить в свой роскошный дом, вылечил неизлечимую болезнь. Учил владеть оружием, языкам, расширял кругозор и давал отличное высшее образование, и наплёл ту же версию. Обеспечил роскошную жизнь, только не в России, а даже свою страну уже никому не верящая Класка не сказала, и настоящее – или уже прошлое? – имя её в протоколе Саллик не прочитал, поспешил, но такую улику надо сразу сжигать. Да и не думал, что девица заартачится нормально всё рассказать. Никакого секса вампир-благодетель не требовал и даже отказывался, когда она в него влюбилась. И что он вампир, она только сейчас узнала. Саллик тоже не стал ничего говорить попутчице. А уже и не попутчице. Когда она заявила:

– Дальше я пойду одна! Мне только нож нужен! Мой ты не взял из управы. И с солдат помешал взять.

– Я спасал тебя и себя. Некогда было искать. И боевой меч или кинжал на простолюдине, это как минимум месяц каторги, а может и похуже, – пробовал объяснить Саллик. – И нам надо держаться вместе.

– Я уже никому не верю. Да и почём мне знать, что ты не служишь этому… вампиру! Какие у вас планы на меня?

Дальнейшие попытки убедить только сильнее встревожили Класку. А добила несостоявшийся союз её фраза:

– Девушка везде хорошо устроится! Найду ателье, осмотрюсь. А парня… везде изобьют и арестуют!

Саллик протянул дурочке оба своих кинжала. Разумно выбрала нож поменьше. Отсыпал ей половину монет – драхму, два гривенника, серую таньгу и несколько грошей, то есть больше десяти грамм серебра. Не так и мало, но и не много, но начальник был не богач. Хотя, как Саллик неправильно прикинул, недовольной богатством девице достался двухдневный доход подмастерья, если считать, что он на пятидневке трудится, что маловероятно. Дотащит свои красоты до ателье. А если насильники какие, то Саллик сделал всё что мог. Ну и она сама уже выстругивала палку и сказала, что ножом владеет профессионально.

Саллик проводил взглядом ладную фигурку красотки, высыпал трофейное серебро к бывшему при попадании и даже не отнятому, чертыхаясь кое-как набил трубку, попытки с десятой разжёг огниво, закурил, глотнул из фляги какой-то слабоалкогольной бурды, от которой красотка отказалась, пробормотал, вспомнив классиков:

– Герой-завоеватель с поджидающей армией из меня не получился, придётся переквалифицироваться в скромные попаданцы. Ну я попал!

Саллик прошёл лигу на северо-восток. Вышел на тракт с запада на восток. Там присоединился к небольшой колонне беженцев, оживлённо обсуждавших неожиданно начавшуюся очень интенсивную войну между двумя суперкланами. Ругались, плакали и жаловались, ну почему на территории никому не мешавшего герцогства Гантас. Немного удивительно было, что беженцы шли и навстречу. Сообщая, что фиг его знает, что ещё будет в Гантаскане, в котором совершенно ошалевший герцог не знает, что делать, шлёт и принимает почтовых голубей, пытается собрать войска.