Маг чуть склонил голову на бок, с любопытством взирая на гневного собеседника.

– Как это мило – слушать обвинения убийцы. Как же у тебя поднялась рука так жестоко поступить с бедной глупой девочкой, мой дорогой племянник? – губы мужчины раздвинула широкая, почти издевательская улыбка, – Ты винишь меня в жестокости, но, похоже, сам идешь по моим стопам… Впрочем, меня это не удивляет. В любом случае, сейчас меня интересует замок. Он оплачен, поэтому я имею право потребовать…

– Оплачен? – граф де Нормонд насмешливо вскинул брови, – Смертью пешки? – он бросил взгляд на стоящего рядом брата, будто передавая ему эстафетную палочку. Роман не преминул с готовностью подхватить ее.

– Кажется, маразм у тебя от молодости тела не зависит, – хладнокровно заявил он, все так же не опуская упертых в бока рук, – Скажи, дядя, ты вообще в курсе о такой вещи, как иерархия преступного мира?

– Увы, нет, – мужчина с очень натуральным огорчением развел руки в стороны и виновато вздохнул, – Видишь ли, милый племянник, мне никогда не доводилось иметь отношения к преступному миру, так что сказать ничего не могу.

– Какая наивность, – Винсент в замке, не наблюдающий более никакой опасности, могущей грозить стоящей рядом с ним девушке, или же чего-то, вследствие чего этой девушке потребовалась бы поддержка, выпустил ее ладонь и, подражая Ричарду, по сию пору не меняющему позы, сунул руки в карманы, ухитряясь в таком положении пожать плечами, – Всегда умилялся негодяям, считающим себя белыми ангелами.

– Винсент, ты уже не в первый раз вмешиваешься в не касающийся тебя разговор, – Альберт, глянув в сторону замка, мягко улыбнулся, – Не заставляй меня поступать с тобой так же, как с тем забавным мальчиком, – с сими словами он кивнул назад, явно намекая на запертого в незримой клетке Владислава.

– Не заставляй меня объяснять тебе популярно, почему мы не любим домогательств по отношению к нашим друзьям, – парировал Роман заметно похолодевшим голосом, однако, глубоко вздохнув, взял себя в руки, – Итак, объясняю глупым выходцам из средних веков и еще откуда-то там, не знающих элементарных вещей. Первопричиной того, за что предложил отомстить, был ты, дражайший дядюшка, поэтому смерть пешки абсолютно не меняет дела.

– Я сломал палку, – в свой черед подал голос его брат, – Но не обезвредил того, кто ударил меня ею. До тех пор, пока ты жив, Альберт, долг не будет оплачен.

– Ну, а когда он будет оплачен, – не выдержав, вновь напомнил о себе хранитель памяти, – То, боюсь, замок тебе уже будет без надобности. На том свете вообще жилья не полагается, разве что склеп где-нибудь на отшибе от цивилизации.

– Какая любопытная позиция, – лицо мага как будто оставалось спокойным, однако откуда-то из глубины его сущности словно проступили темные грозовые тучи, закрывающие собою все миролюбие и жизнерадостность; в глазах отдаленной угрозой сверкнула молния, – Правда, немного не честная. Вы вынуждаете меня применить силу, друзья мои.

– Снова будешь палочками кидаться? – с явно наигранной ленцой в голосе небрежно осведомился Роман, и безмятежно улыбнулся, – Спешу напомнить, дядя, что песики тут не мы и скакать за всякими деревяшками дело не наше.

Ричард в ответ на такой ясный намек неприязненно сморщился, однако, ничего говорить не стал.

Между тем, Татьяна в замке, услышав угрозу Альберта, в отличие от виконта де Нормонд, восприняла ее весьма серьезно и, испуганно сжав собственное платье, нервно шагнула вперед. От внимания мага это не укрылось. Увидев столь явное беспокойство дочери, и не вдаваясь в детали того, кому оно, собственно, адресовано, он изобразил на лице ласковую благодарность.

– Приятно, когда дети так беспокоятся о тебе. Но не стоит волноваться, моя дорогая, я вовсе не планировал лезть в драку, бросаться вперед, как эта глупая девочка, – он бросил взгляд вниз, на тело Луизы, от которого уже практически ничего не осталось, – К чему мне пачкаться в чьей-то крови? Для таких целей у меня есть они, – мужчина на несколько мгновений смежил веки и, разведя руки широко в стороны, вновь распахнул глаза. За спиной его, каким-то чудом умещаясь на небольшом пространстве между явственно опешившим, но шарахнувшимся, на всякий случай, в сторону, Ричардом, и вполне недоумевающим для того, чтобы его можно было счесть непричастным, Владом, взметнулась стена песка или, быть может, сухой земли, пыли из-под ног. Оборотень сделал еще несколько шагов в сторону замка, не подходя к его, замершим кто снаружи, кто внутри, возле дверей, обитателям, но невольно примыкая к ним в едином изумленном порыве. Взгляд его, напряженный и, похоже, даже испуганный, был прикован к стене пыли за спиной мага, в которой уже, оправдывая вполне закономерное ожидание, смутно прорисовывались человеческие фигуры.

– Это еще кто… – сорвался с губ оборотня растерянный, потрясенный и какой-то недоуменно-испуганный шепот, и взоры обитателей замка на несколько мгновений с изумлением не меньшим, нежели вызывали странные, призванные силой мага силуэты, обратились к нему. Альберт же, явственно слышавший шепот соратника, совершенно не прореагировал на него. Он лишь бросил быстрый взгляд в сторону говорящего и, широко, загадочно улыбнувшись, вновь отвел его, устремляя куда-то в незримое небытие.

Силуэты за его спиной, прибавляясь буквально на глазах, приобретали все более четкие очертания. Уже вполне можно было различить отдельных мужчин и женщин разных возрастов, но явно дееспособных; кое-где виднелись и детские фигурки, однако, умиления или жалости они не вызывали. Не вызывало добрых чувств и ни одно из появившихся существ, слишком бледных для того, чтобы казаться живыми, со слишком длинными ногтями, сходными уже больше с когтями хищных зверей, со слишком сильно налитыми кровью глазами и мелькающими периодически между бескровных губ мелкими, острыми зубами. Было их невероятное количество, – казалось, каждая песчинка взметнувшейся по воле мага волны пыли или земли обратилась в странное и страшное чудовище.

Кем были эти существа – не знал, пожалуй, никто, кроме призвавшего их хозяина. Обитатели замка, двое из которых сейчас находились непозволительно близко к возникшей так быстро и так внезапно несметной, растянувшейся длинной полосой армии, невольно напряглись, готовясь или скрыться за прочными дверями, или, при самом плохом раскладе, – принять бой.

Альберт, легко прочитав это напряжение, отразившееся на лицах молодых людей, с насмешливой улыбкой, в которой читалась абсолютная уверенность в победе, поднял руку, собираясь отдать команду к атаке.