– Красиво, – замечает Арон, перекладывая из мешка в раковину каких-то длинношеих птиц. – Я смотрю, вы втягиваетесь в муданжскую жизнь, Лиза: никакого ужина, зато гобелен!

– Пойду покормлю ребёнка, – мрачно отвечаю на это я.

Позже я присоединяюсь к суете на кухне вместе с бодрым, выспавшимся Алэком, который ещё не скоро даст нам пощады.

– Ой, Лиза, давайте я с ним посижу, – предлагает Кир с мольбой в голосе.

– Действительно, – поддакивает Азамат. – Поменяйтесь, а то у Кира уже нож в руках не держится.

Я с отвращением смотрю на перья и шкуры:

– Смотря что надо делать.

Азамат ставит передо мной большой таз с бесформенными кусками чьего-то мяса.

– Замаринуй, возьмём с собой в приют, там и пожарим, чтобы всех угостить.

Я ворчу, что шашлык детям не полезен, но не особенно сопротивляюсь. Не знаю уж, кого они такого подстрелили, но с этой горой мяса нам своими силами не справиться.

– Ну у тебя тут, Азамат, угодья, – видимо, не в первый раз уже восхищается Арон. – Чтобы в степи да столько настрелять… ух-х! Я бы прям всегда тут жил.

– Через полмесяца зима начнется, – отвечает Азамат. – А зимой только с голоду охотиться можно. Так что набивай закрома сейчас, а там уж до лета.

– Вот-вот, – поддакиваю. – Мы полетим в приют, а ты тут охоться, пока нас нет. А потом мы прилетим, а тут уже и сезон кончился…

Азамат с Ароном переглядываются.

– Получи свою овцу обратно, – усмехается мой муж. – Ладно уж тебе, Лиза, не сердись на него, Арон в хозяйстве полезный, наготовит тебе много вкусной еды…

– Лиза! – зовет из гостиной Кир. – А что тут за мешки стоят, Алэк в них всё время лезет?

– А это подарки от подданных, – кричу в ответ. – Если хочешь, покопайся, вдруг тебе там что-нибудь понравится. Только следи, чтобы Алэк ничего в рот не тянул, сначала всё дезинфицировать!

Кир издаёт приглушённый победный клич и принимается шуршать пакетами.

– Завтра сюда прилетит фотограф, будет снимать мои жилищные условия, – объясняю в ответ на немой вопрос Азамата. – Вот, решила прибраться.

– А-а, до тебя странники добрались наконец-то, – ухмыляется муж. – Не очень наглели?

– Да как тебе сказать, изрядно вообще-то, – пожимаю плечами. – Правда, стоило мне упереться, моментально пошёл на попятную.

– Они всегда так, – встревает Арон. – Если видят, что человек покладистый, душу вынут. А рявкнешь – так сразу всё будет по-твоему. Вы с ними посуровее, Лиза, тут же станут как шёлковые!

На пороге кухни возникает Кир, одной рукой балансируя Алэка на бедре, а второй держа подальше от него связку бус.

– Мне можно что-нибудь из этого взять? – спрашивает он с придыханием.

Алэк подпрыгивает, пинается и тянет лапки к блестящим штучкам.

– Можно, конечно, – щедро улыбается Азамат.

– Только давай ты сначала всё это протрёшь, потом мы поужинаем, а потом все выберем себе что-нибудь и решим, что делать с оставшимся.

Кир оглядывает свисающие чуть не до пола лианы драгоценных камней, и по лицу его видно, что оставшегося не останется.

Зажевав несколько жареных птиц, про которых Азамат мне объяснил, что «это такой рябчик, похожий на дрофу», мы усаживаемся в кружок вокруг дезинфицированных Киром подношений и принимаемся разбирать. Мне по умолчанию сдают все ткани, наборы для рукоделия и прочую фурнитуру, только успеваю отбиваться. Кир и Арон с совершенно одинаковым светом в глазах нагребают украшения. Алэк требует себе всего и побольше, но когда гора игрушек начинает перерастать его, перестаёт загребать новые и принимается методично раскидывать по комнате собранные. Азамат нехотя, в основном по моему настоянию, меряет несколько более-менее удачных предметов одежды, смущаясь, выбирает пару колец и длинную низку золотых оберегов для вплетания в волосы, зато с энтузиазмом складывает в вышитый мешочек разнообразные носители информации и мелкие забавные дивайсы типа радиоуправляемого спутникового приёмника на антигравитации, выполненного в муданжских традициях в форме стрекозы, или часы со спидометром, или гибкий кожаный мобильник. Я вообще заметила, что Азамат любит мелкие вещицы, чем мельче, тем лучше.

Пока я прикидываю, нужны ли мне ещё одни аметистовые серьги или всё-таки не жадничать и послать их Сашкиной жене, Азамат вылавливает из мешка зип-пакет с клубком чёрной пряжи.

– Гляди, кто-то прознал, что ты гобелен Учоку плетёшь, – говорит муж, протягивая мне пакет. – Это нитки для него.

– Откуда ты знаешь, что именно для гобелена? – удивляюсь я.

– А ты посмотри, на что намотаны.

Я разглаживаю пакет и присматриваюсь. Из клубка торчат деревянные голова, хвост и лапы какой-то птицы, похожей на ворону.

– Бормол, что ли? – спрашиваю.

– Ага, бормол, которым призывают благосклонность бога, – подтверждает Азамат. – Учок-хон вороном перекидывается, это его птица, вот тебе и чёрная пряжа – на гобелене воронов выплетать.

– Погоди, а откуда кто-то может знать про гобелен, если я его начала плести перед самым отъездом сюда, а эти мешки у нас лежат уже пару месяцев как минимум?

Азамат задумчиво пожимает плечами.

– Может, я и не прав и это просто совпадение, но мне легче поверить, что подарок от знающего или от духовника, который заглянул в будущее.