– Детка, это же просто пауза, так? Причин для расставания нет. Ты нервничаешь, это нормально.

Практически насильно возвращает кольцо на мой безымянный.

– Отложим этот разговор на неделю.

Что она поменяет?

Макс кладёт мне руку на бедро. Сжимает. Скользит выше, в пах.

– Давай прогуляемся, – открываю я свою дверь.

Он выходит. Жду, пока подаст мне руку. Как же неудобно отсюда выбираться!

Мы идём по набережной. В сумочке вздрагивает телефон. Мне мало кто пишет. Может, это Беркут?…

– Ника, ты про завтра не забыла?

– Завтра?… – пытаюсь припомнить я, вся сосредоточившись совсем на другом.

Мой телефон опять коротко вибрирует. Может, конечно, ещё и Федерико написать.

– Ник! Ты со мной? – бросая ревнивый взгляд на мою сумку.

Мне кажется, ревность – это самая честная эмоция, что я ловлю от него. Он включается только в эти моменты. Ревность – показатель чувств? Не уверена…

Разглядываю его. Белая брендовая футболка обтягивает идеальный, сделанный в спортзале торс. Проходящие мимо девчонки заглядываются. А я давно не кайфую. Глядя на мужское тело, всегда ожидаешь, что за этими потрясающими рельефами что-то стоит – сила, воля… А я не обнаружила ничего увлекательного. Поэтому давно насмотрелась и потеряла интерес.

Нам надо расстаться? Его мама сойдёт с ума! Меня даже собственная не облизывает так, как она.

– Ника?…

– А что завтра?

– Барбекю с родителями. Ещё месяц назад договаривались.

– Ой, извини. Забыла, конечно. Боюсь, ничего не выйдет. Отец скоро улетает в Берлин. Он очень занят сейчас.

– Ну как так?! Мама пригласила важных гостей.

– Я могу приехать без отца.

– Ты что, не понимаешь, Ник?… Нужен Павел Александрович. Родители хотят поговорить о слиянии бизнесов, чтобы мы с тобой унаследовали это всё.

Не думаю, что отцу зайдёт эта идея. Как-то он оговорился, что может сожрать в одно движение сеть салонов родителей Макса, став монополистом в крае. Но не делает этого только потому, что я встречаюсь с Максом.

– Ника! – рассерженно. – Где ты витаешь? Павел Александрович обязан быть. Уговори его.

– Мм… Может, тогда он без меня приедет? – пытаюсь скрыть иронию в голосе. И, видимо, попытка скрыть удаётся на отлично!

– Ну… в принципе, если ты занята… то…

Два добермана, идущих на поводке впереди хозяина, вдруг решают проявить к нам интерес. И, водя по воздуху носами, резко сворачивают в нашу сторону. В моих глазах темнеет от ужаса, тело топит горячим животным страхом. Я впадаю в оцепенение, практически отъезжая в обморок. Теперь всегда так при приближении больших собак. Макс, идущий между ними и мной, отскакивает в сторону, оставляя меня совсем без защиты. На мгновение. А потом за локоть оттягивает к себе.

– Убери собак! – рявкает пренебрежительно на мужчину.

Тот подтягивает поводки ближе. Собаки в намордниках. Не укусят. Но на мою панику этот факт теперь не влияет никак.

Я уже давно заметила, что Макс тоже боится больших псов. И как он тогда решился броситься мне на помощь в парке?… Уж я-то знаю, что такое страх перед ними. И как невозможно преодолеть себя и что-то предпринять. Мне становится снова дико стыдно, что я неблагодарная по отношению к Максу.

Он прижимает меня ближе, провожая взглядом собак. Ощущаю, как по лицу катятся слёзы. Смахиваю их.

– Блять… Перестрелял бы всех! – с ненавистью шипит Макс.

– Собаки не виноваты. Это хозяева…

Головой я это понимаю. И даже в качестве терапии недавно ездила в питомник для брошенных животных. Отец дал деньги на пожертвование. Но погладила только кошек, к клеткам с собаками подойти так и не смогла.

Макс отвлекается на звонок по телефону. Мой – опять дразняще вибрирует. И я быстренько достаю его непослушными пальцами. Не Беркут… Учитель по вокалу. Разочарованно прячу телефон в сумочку. Уже вечер, а от него ничего. И только закрываю сумку – опять вибрация. Как дурочка снова лезу в телефон. Снова не он.

Моё лицо горит, словно я изменяю. Можно ли назвать происходящее изменой? Тексты песен… Ничего, кроме строк.

Оглядываюсь на Макса.

– Ника, пять минут, разговор важный, – прикрывая рукой динамик, шепчет он. – Да, мам… знаю… Да, знаю! – раздражённо. – Делаю всё, что могу.

Отворачиваюсь, опираюсь локтями на перила и перечитываю строки от Беркута. Вдруг неожиданно: «Добрый вечер, Николь».

Меня обдаёт горячей волной стыда и нетерпения. Я не знаю, хочу ли перейти в другой формат. Быть может, это всё так очаровывало, только пока было обёрнуто в упаковку рифм?

Не знаю, что мне страшнее – ответить или нет. Очень боюсь разочароваться! Он запал со своими строками. За что-то такое потянул… И если это вдруг снова окажется пустым. То я не знаю…

Но если не ответить, логично, что он может больше и не написать. А я жду каждый вечер, как наркоманка… Смешно!

«Добрый вечер…» – оглянувшись на Макса, строчу я.

Беркут что-то в ответ пишет-стирает-пишет. И мне кажется, что сейчас вывалится целая простыня текста. Но отправляет он лаконичный месседж. И я с улыбкой вспоминаю, что когда не знаю, как написать человеку, тоже очень долго формулирую длинные послания, а в итоге всё стираю и пишу сухо и кратко.