Катившийся к колонне «шарик», за несколько метров до ближайшей машины, спружинил, подпрыгнул и приземлился сверху на один из оставшихся боеспособным танков.

Глаза отказывались это воспринимать… Огромная стальная махина оказалась смята, размазана в тонкий блин.

Против законов физики… Танк был раздавлен, как насекомое под подошвой.

Пять автомобилей из колонны всё-таки сумели развернуться и дымя шинами по асфальту рвануть прочь.

Прыг, прыг, – прокат. Прыг, прыг, – прокат. Меньше чем за пять минут все пять грузовиков были намазаны на дорогу, как масло на бутерброд.

Детализация с камер позволяла хорошо видеть, как бесполезно палили стволы внешников. Отчаянно и остервенело, всё, что еще могло стрелять – стреляло.

Безрезультатно и бесследно.

Чуть откатившись по дороге, штуковина стала менять форму. Словно кусок пластилина, обретший собственную волю. Перелепившись в кольцо- бублик с отсутствующим куском, хреновина развернулась этим вырезом к остаткам колонны.

Раз качнулась «креслом качалкой», два качнулась. Не было видно никакого явного действия. Но стрельба захлебнулась. Происходило… Нечто…

Исчезла краска с корпусов. Растаяли паром резиновые шины. Техника оседала на обода, ярко блестя «надраенным» металлом.

Из броневика кубарем выкатилось пятеро бойцов. На них были бронированные защитные комбинезоны с закрытыми противогазными масками. Никто из них не держал оружия. Отмахивая руками на бегу, внешники, как могли быстро, разбегались по сторонам.

«Бублик» еще пару раз качнулся. Потом замер. На дороге мёртво застыла превращенная непонятно во что бронетехника. Вокруг блестящего железа, в крови, валялись битые заражённые. Что-то их не затронуло.

Стало тихо. Очень тихо. Гробовая тишина.

Потом раздался свист. Свист такой громкости, что его было слышно и на базе. Даже сидевшим в подвале рейдерам, через узкие щели форточки – отлично слышно.

Когда-то Радару, тогда еще Николаю, доводилось настраивать старый приёмник. Если этот свист и имел что-то общее с чем-то знакомым – так это с тем неживым переливчатым радио свистом.

Свистяще – шипящие звуки поиска волны, безжизненный и чужой звук.

По экранам прошла рябью помеха. Часть камер погасла. Тем не менее та, что давала вид на «шарик» как раз продолжала работать.

Впрочем, уже не шарик. Штуковина еще раз сменила форму, перелепившись в какой-то «волчок».

Вновь засвистев великанским спятившим приёмником, штуковина прошлась несколько раз широким кругом вокруг остатков колонны.

Потом замерла. «Живой пластилин» словно стёк, осел вытянутой «лужей». Цвет сменился на грязно жёлтый. Примерно того же оттенка, что и песчано- глинистый пустырь по сторонам дороги.

Уже не «синий шар», а желто бурый «слизняк» неспешно двинулся на север.

…Хм…Помесь слизняка с червяком. Какая гадость. Глаз не видно, ног не видно. Как он так двигается? Слизняки не так ползут, змеи и черви тоже…А хорошо маскируется – его в бурьяне можно и не заметить…

Радар с усилием снял руку с жёсткого пластикового подлокотника. На гладкой поверхности остался влажный след. Парень оглянулся. Лица вокруг были пропечатаны одним общим выражением. И одним оттенком – оттенком парафина. Разве что с вариантами по цвету кожи…

– Ну? Кто мне расскажет, что это было?

Стронг задумчиво потер змею – татуировку на щеке и скуле.

– Кто это был – ты сам знаешь. Сейчас лишняя болтовня только беду накличет. Без суеверий, конкретно.

– Вот он и был? По прозвищам я как-то другое представлял. Так их же вроде убивают и не так уж совсем редко. А наш гость на танковые пушки плевать хотел. Может всё же нечто другое?

– Они на вид любые бывают. Не представишь ты его. Что конкретно он может – не представишь. Я не слышал, что бы кто-то о двух одинаковых рассказывал. Да и об одном… Тут бы живым остаться, не то что балаболить. И как вот эту ххх-ю нарисуешь? ХХХ ты это опишешь. А с их убийствами историй много. На ночь хорошо рассказывать, часовым особенно. Хрен кто заснёт.

Дай бы нам еще выжить после этого знакомства.

Хватит об этом.

Он резко встал и отошел в одну из вскрытых камер. Бесцеремонно подвинув двух сидевших на койке наемников Бахус вытянулся у стенки. Сложив руки под головой, стронг изобразил сон.

Рейдеры молчали. Атмосфера была нехорошо пришибленной.

– Так орлы. Мы вообще то живы, а эта штука ушла. И какое-то время до того, как кто-то посмеет сюда сунуться у нас есть. Если с перепугу не сумеем это использовать – сами себе злобные буратины. Ждём сорок минут. Потом идём смотреть что там осталось от внешников.

Если кто не заметил наш сине-хрено-переменчивый посетитель там очень много вкусного набил. Не считая чемодана жемчуга. – Радар откинулся на стуле.

…Пожрать что ли? Нет. Не смогу. Даже через силу не выйдет. Это будет очень плохо смотреться…