Солдат с трудом развернул листок, голова опустилась ещё ниже, он преподнёс фотографию и на его лице появилось что-то наподобие улыбки.

– Поздно, ты прошляпил свою жизнь. Ты бросил жену, а она в истерике много гадостей наговорила про тебя детям, что одного даже пришлось отправить в психушку. Ты боролся за них, но опять же ты думал о себе, а твоя мать, как идеал общественного мнения, поддакивала. Ты заблудился в лабиринте своей лжи, впрочем вы все ходите в потёмках, – ангел вздохнул и посмотрел на снимок черноволосой девушки, который он держал в своих трясущихся пальцах. – Ты когда умрёшь? Мне что, до утра около тебя сидеть. Пора бы и закончить свой путь.

За спиной раздался шум. Виланд посмотрел назад, бронетранспортёр, пробираясь через кусты, ехал в сторону фронта. Хотя какой тут фронт: и спереди, и сзади, – кругом взрывались снаряды.

– Ещё одни лжегерои. Вам внушили слова патриотизма, отпустили грехи, сказали «так надо» и вы наивно в это поверили. Что у тебя есть самое ценное? – спросил ангел и отвернулся от бронетранспортёра. – Не знаешь? А я подскажу – жизнь. Всё остальное сказки, а вот жизнь – нет: она или есть или её нет. Ты ещё живой? – спросил он у воина и заглянул ему в глаза. – Поздно рыдать. Хочешь я открою тебе тайну: ты сейчас сидишь на земле, а ведь вся земля, буквально вся, это останки некогда живой материи. Удивительно, правда?

Солдат что-то пробормотал. Виланд прислушался, но кроме мычания и хрипа в груди ничего не разобрал. Кровавые слюни, стекая с подбородка, стали капать на снимок, воин вытер фотографию и, склонив ещё ниже голову, захныкал.

– Опомнился. Но ты уже ничего не исправишь, Ирка забудет тебя, она давно живёт с другим мужчиной. Да и он тоже чмо, ты хоть её уважал, а этот алкаш, только и лежит на диване и ругает правительство, словно оно виновато в его жизни. А дети, а что дети? Они вычеркнут тебя из своей жизни, придумают красивую сказку, как ты доблестно воевал и погиб героем. Хочешь знать чем всё закончится? Послушай, может будет интересно узнать. Бывшая жена растолстеет, она ведь так и не вышла из депрессии после развода. Её тело опухнет, но она будет верить, что виной болезням совсем нелишний вес. Твой старший сын Виктор, взяв пример с тебя, не захочет жить в семье и, найдя спасение в термине «childfree» (чайлдфри) окончательно сопьётся. А младший, тот трусливая душа, прямо как ты, сбежит от ребёнка, которого родит женщина и, уйдя в своё творчество, закончит жизнь в одиночестве.

Рядом что-то взорвалось. Ангел повернул голову на шум, заметил белую вспышку, бронетранспортёр подпрыгнул и тут же из открывшегося люка повалил чёрный дым.

– Готов, – равнодушно сказал Виланд и отвернувшись похлопал рукой по рыжей почве. – Ты никогда не думал откуда берётся металл? Нет? А зря. Ещё в начале сотворения планеты здесь был сплошной нарыв, всё кипело, камень плавился. Земля вращалась в десятки раз быстрей, это сейчас она успокоилась. Гравитация Луны буквально растягивала поверхность, разрывая её почву на тысячи маленьких островков. Самые тяжелые металлы опустились в центр планеты, сверху ничего не осталось, но метеориты продолжали падать и среди них были металлические. Со временем их поглотила коррозия, оставив после себя залежи железной руды. Так что имей в виду: твоя застёжка на ремне и все пули – это то, что прилетело к вам из космоса. И вы думаете, что металл бесконечен? Ошибаешься: всему наступает конец.

Ангел облокотился спиной на ствол дерева, втянул носом смолянистый запах хвои, прикрыл глаза и сразу улыбнулся.

– Слышишь? Это полевой воробей, а ты думал, что они только в городе живут? Ошибся. Им вообще наплевать на твоё существование, они жили до тебя и будут жить дальше. Что вы за уроды, – возмутился Виланд и, открыв глаза, посмотрел в сторону кустов, откуда доносилось чириканье стаи птиц. – Вам всё мало, жадность и зависть вот, что стоит у вас на первом месте. Хочешь сказать, что не так? Докажи. А, молчишь. Да соглашусь, есть в вас, что-то необычное, не только проблески любви, но вы как ни странно ещё и понимаете красоту. Эх, – выдохнул ангел и взял из рук умирающего фотографию.

После артобстрела у него в ушах все звенело. Он поморщился, проследил взглядом за удаляющейся фотографией, протянул руку и как ни странно успел поймать снимок, который чуть было не улетел.

– Зачем он тебе? Любовь ты проспал, да и была ли она у тебя, ты и сам не знаешь. Слушай, мне надоело с тобой сидеть, помирай, и я полетел.

– Нет, – с трудом шевеля языком ответил солдат.

– Он ещё и разговаривает.

– Нет, – опять повторил воин и, крепче сжав пальцами фотографию, преподнёс её к губам.

– Ты же её сам бросил, теперь она уродливая, ты видел её лицо? Оно распухло, а хотя какое это имеет значение.

– Нет, – уже, наверно, десятый раз повторил умирающий и повернул голову, чтобы посмотреть в глаза ангелу.

– Ну что ты смотришь на меня, не видел раньше?

– Нет.

– А ведь я часто был твоим гостем, но ты в упор меня не замечал, а теперь видите ли увидел. Стоп! Ты меня видишь? – ангел нагнулся как можно ниже и заглянул в мокрые от слёз глаза солдата. – Ты видишь меня?

– Да, – зло ответил он и ещё раз поцеловал снимок бывшей жены.

– Ну надо же, только этого мне не хватало. Но ты не беспокойся, вот сейчас передохнёшь и отправимся в путь.

– Нет никакого пути, ты сам это сказал. Все кончено, – каждое слово в войну давалось с трудом, он набирал в лёгкие воздух, в них что-то хлюпало словно в мокрых ботинках, а после осторожно, чтобы не упасть, говорил свои мысли. – Значит всё?

– Да, похоже на это.

Сколько бы раз Виланд не забирал людские души, его ни разу не видели, и вот надо же, это безмозглое создание теперь сидит и рассматривает его.