Но я никак не ожидала, что колдун найдет оборотня, загонит его, как зверя, в пустующий амбар. И свяжет.

– Никто не знает, что он тут, Дана, – спокойствие в голосе Джереми показалось мне пугающим. – Ты можешь решить сама, что делать. Я…

Он резанул себе ладонь мелькнувшим кинжалом.

– Клянусь, что никто и никогда не узнает от меня, что произошло в этом амбаре, в случае смерти или увечий мистера Серсена.

Я недоверчиво смотрела на колдуна. Но он не шутил, дав мне полную свободу воли. Дав разрешение на преступление. На месть, о которой я грезила десять лет.

Головой я понимала, что его нужно поймать, судить, наказать. Но в душе… в душе желала этому оборотню самой мучительной смерти. За ту боль, что он причинил мне и папе. За то, что сделал с мамой.

– Спасибо, – одними губами, прошептала я Джереми и повернулась к убийце.

Первый шаг был медленным и нерешительным. Второй тверже. А на третьем я остановилась, протянула руку и дала возможность оборотню говорить.

– Какая прелесть, – протянул убийца, как только смог. В желтых глазах с вертикальными зрачками плескалась ярость. Я ощущала ее кожей. Как противный липкий налет, от которого хочется как можно скорее избавиться. – Главный королевский дознаватель идет на преступление. Сокрытие.

Он хрипло рассмеялся, а я… я стояла напротив с каменным выражением лица. И ничего не чувствовала. Лишь пустоту.

– Ты знаешь, кто я? – спросила, обратившись к оборотню.

– Какая-то девчонка, – фыркнул тот, мазнув по мне взглядом. Замер и тряхнул головой. – А нет, видел я твою смазливую мордашку, крошка. В газете. Ты давала какое-то интервью… как там тебя, Веледана…

– Крамер. Я дочь Оливии Крамер. Помнишь такую, ублюдок?

Оборотень несколько долгих секунд смотрел на меня, а потом пожал плечами:

– Не знаю, малышка. Но если снимешь эти путы, я с кем угодно для тебя познакомлюсь.

Я резко подалась вперед и схватила оборотня за нижнюю челюсть, впившись ногтями в его щеки.

– Ты. Убил. Мою. Мать, – процедила я, глядя ему в глаза.

Меня трясло.

– Перерезал ей горло, – прошипела я. Магия вышла из-под контроля. Взорвала что-то сбоку. – Бросил в канаве. Она была еще жива! Ты оставил ее умирать!

Я с такой силой впилась ногтями в его плоть, что потекла кровь.

– Помнишь журналистку? Из Гархила? Отвечай!

И встряхнула его с такой силой, что зубы подонка клацнули.

– Какая разница, что я отвечу, – отозвался он. – Ты все равно убьешь меня. Без суда и следствия.

Разжав пальцы, я отступила на шаг назад.

– Хочешь следствие и суд? – вскинула я бровь и усмехнулась. – Думаешь, сможешь купить и обмануть всех?

Он насуплено молчал. А я сомневалась. Качалась на тонкой нити над самой пропастью.

И вот-вот готова была сорваться в бездну невозврата. В бездну, что сделала бы меня убийцей. Поставила на одну ступень с тем, кто сидел сейчас напротив. Кто заслуживал самой ужасной участи.

– Что, убить меня кишка тонка? – скривился он, расправив плечи. – Устроила тут суд ведьмы. Где мой адвокат, а? И да, твою мать я помню. Пронырливая тварь. Которой и место в канаве.

Я покачнулась, кулак впечатался в твердую скулу оборотня. Он не удержался и рухнул на спину, ящик перевернулся следом.

– Это еще не суд ведьмы, – тряхнув рукой, прошипела я. – Но поверь, однажды ты попадешь на него. И тогда смерть покажется тебе самым желанным событием.

Те мои слова стали пророческими. Для нас обоих.

Еще не выпал первый снег, как мне удалось добиться своей цели. Нет, я не стала полноправной владелицей судейского кресла. Но получила должность приглашенного судьи.

Все мои заслуги и небольшая помощь Джереми сделали свое дело. И теперь я могла сама выбирать дела, на время которых откладывала значок дознавателя и надевала темно-серую мантию.

И то дело стало именно таким.

Ведь рыжий оборотень до сих пор был под следствием.

Меня могли не допустить по причине родства с Оливией Крамер. Но, опять же… Джереми.

Я была обязана ему слишком многим в расследовании и наказании убийцы. Он запросил дело из Гархила, провел свое расследование. И всего того, что мы нашли вместе, должно было хватить на несколько смертных казней.

Как оказалось, мама была не единственной его жертвой. Они исчислялись десятками.

В тот день я вошла в здание суда с уверенностью в своих силах. Даже улыбалась.