Видимо, Краш сориентировался первым. Он остановился, огляделся по сторонам, словно выискивая возможность для побега между столиками, но быстро взял себя в руки и застыл на месте. Чуть позже, когда они уже были в нескольких шагах от нас, дошло и до меня. Они обступили нас, и один из них спросил меня:

– Ты Вор?

Я не стал отнекиваться. Вопрос был простой формальностью. Им было известно, кто я, а их автоматы знали обо мне больше, чем самые близкие друзья. Сведения, полученные ими в течение нескольких минут, по объему почти равнялись тем, которыми жизнь снабжала меня с рождения.

– Ты задержан по обвинению в космической контрабанде.

– Это была не моя вина, - пробормотал я.

– Мы это не определяем.

– Но так и есть.

– Следуй за нами. Вероятно, все скоро разъяснится.

– 3а что вы забираете его?
– Краш, казалось, был возмущен.

– Ты сам все слышал.

– Но какие у вас доказательства?

– Видимо, доказательства имеются. Иначе мы бы вас вообще не задерживали.

– Однако я имею право знать...

– Против тебя нет никаких обвинений.

– Мне лучше знать об этом, но сейчас речь идет о нем.

– Если он невиновен, проверка покажет еще сегодня.

– Наверняка он ни в чем не замешан.

– Если так, договоритесь с ним о встрече сегодня вечером.

– Не вечером, а прямо сейчас. Я полечу с вами. Мне нужно только сообщить в институт о своем возвращении.

– - У нас нет времени ждать тебя. Ты найдешь здесь наш адрес-волновик. Можешь прилететь, когда тебе захочется.

Краш занес их волновик в свой ручной мнемотрон и почти бегом бросился к станции дальней видеотронной связи.

Меня повели в другую сторону - к пышущей жаром плите космодрома. Неподалеку стояла ракета. Прежде чем войти в нее, я остановился и посмотрел на небо, на голубовато-серое небо знойных земных дней со слепящим белым солнцем в зените. Вероятно, на Плутоне, куда отправляют приговоренных. Солнце - всего лишь одна из множества звезд черного неба, и в его свете скалы не отбрасывают тени.

ЕГО поместили в комнату, в которой вместо окон были экраны - на них время от времени появлялись люди, которым было что сказать об осужденном. Когда нужда в свидетелях отпадала, на экранах зажигались далекие звезды, затерянные в глубинах Космоса. Может быть, они должны были представлять вечность, а может быть, бренность человека... Не знаю. Наверное, намного осведомленней меня был видеотроник, программировавший все это. Ибо звезды на экранах тоже были частью ЕГО. Когда я вошел в комнату, я тотчас же увидел ЕГО в сером, исходящем отовсюду и ниоткуда свете. В первое мгновение мне показалось, что это человек, и я хотел подойти поближе и тогда увидел, что это ОН, черный, неподвижный обелиск в человеческий рост, ОН - огромный мозг, знающий все о человеке и его истории, о строении живой ткани и закономерностях течения потоков, пронизывающих человеческий мозг.

Собственно говоря, я находился внутри его, в громадном здании, содержащем в себе его узлы и системы обеспечения. Обелиск был всего лишь символом, с которым мог разговаривать осужденный. Если бы его убрали, человеку пришлось бы обращаться к голым стенам, не зная, слушают ли они его. А приговоренному важно знать, что его голос доходит до кого-то и что его соображения будут приняты во внимание.

Я стоял без движения в сером свете ночи, мои глаза привыкали к темноте, и тут на одном из экранов я заметил пылающую Вегу. В это же мгновение ОН заговорил:

– Ты Вор?

– Да.

– Я знаю о тебе. Знаю о твоем детстве и юности. Меня удивляет наша встреча,

– И для меня она оказалась полной неожиданностью.

– Ты признаешь свою вину?

– Нет.

После некоторого молчания ОН произнес:

– Сейчас я задам вопрос, на который тебе нужно ответить правдиво. Ты же знаешь, что меня нельзя обмануть. Я обнаружу в твоем ответе малейшую ложь. Она не принесет тебе пользы, ведь я для тебя и обвинитель, и защитник, и судья - самый беспристрастный судья, которого только могло придумать человечество.

– Я знаю об этом, - ответил я.

– Хорошо. Тогда ответь мне, сколько времени ты провел на Марсе?

– Полгода.

– Ты тосковал по Земле?

– Да... кажется, да.

– - Ты видел в видеотроне базу на Плутоне?

– Да.

– Тебе известно, кого туда отправляют на долгий срок?

– Да.

– Ладно.
– Он сделал паузу.
– Что в твоем багаже могло привлечь внимание?

– Может быть, Плоксис. Не знаю...

– Что такое Плоксис?

– Точно не представляю... Какое-то название...

– Название чего?

– Не знаю. Вероятно, его можно отыскать в накопителях информации.

– Нельзя.

– Ты пробовал?
– теперь я задал вопрос.

– Да, но не нашел его.

– Не знаю, что это такое. Может быть, какой-то специальный термин?

– Откуда ты взял этот Плоксис?

– Я получил его от Борда.

– И что ты должен был с ним сделать?

– Передать Коверту.

– В своем багаже ты перевозил еще какой-то компот, так ведь?

– Да.

– Зачем?