Окно я закрывать не стала. Если теперь Чертику требуется живая пища, пусть добывает ее сам. Сетка на окне была плохо подогнана под деревянную раму и расшатана. Именно это обеспечивало Чертика питанием — жучки пролезали в щели. Но сам чертогон вряд ли смог в них протиснуться.

Я весь день занималась приготовлениями к ужину. Прервалась лишь, чтобы позвонить Эрасту Филимоновичу.

— У нас все отлично, — сообщил сосед. — Жанна прекрасно себя чувствует. Представляете, Машенька? Я только собирался собрать гусениц на герани, а она уже все зачистила, — сосед засмеялся.

После разговора у меня немного отлегло от сердца. Все-таки Жанна — мой домашний питомец, а после трансформации Чертика мне уже везде чудились угрозы.

Никита тоже времени даром не терял. Он очистил берег от кусков гипса и помог мне украсить беседку.

Серж заколдовал небольшую территорию вокруг предстоящего места «свидания», теперь любого, кто забрел бы к пруду, увело бы подальше. Конечно, такая защита могла не сработать против нелюдей, на этот случай я решила мониторить периметр сама.

В девять я сидела за столом в беседке. Появился Никита в строгом костюме, который ему очень шел, сухо кивнул мне, посмотрел на часы и сел. За ним из зарослей возникла Ника в роскошном темно-синем платье, а я поспешила улизнуть под предлогом телефонного разговора.

Какое-то время я наблюдала за парочкой через заросли. На мой взгляд, все шло очень хорошо: Никита выдавал какие-то шутливые заготовки. Ника улыбалась. Вот зазвенели бокалы. Мой тонкий слух уловил серебристый смех Фрейз.

Я отступила поглубже в лабиринт кустов… и опомнилась, когда очутилась у берега пруда. Стояла и смотрела на серебристую дорожку от полной луны в воде. Было так тоскливо, что хотелось в полном смысле этого слова завыть на луну.

Вот-вот грянет Феш, на котором я опять буду одна. Семья соберется вместе, а это означает, что опять будут навязчивые вопросы родни. И сочувствие — в том-то и дело, что искреннее. Мне скоро двадцать два. У одной моей кузины крылья появились в девятнадцать, у второй — в семнадцать, а у третьей вообще в четырнадцать. И только я до сих пор бескрыла и одинока.

… На берегу пруда было очень красиво. Луна казалась огромным шаром, зависшим над водой. Берег здесь был повыше и покруче, чем у беседки. Я осторожно посмотрела вниз, на узкую полоску глинистого пляжика. Пожалуй, отойду подальше от края и немного пройдусь. Душно. Тоскливо. И сердце щемит.

В нескольких метрах от меня люди говорят о любви, а я что-то не пойму, хорошо мне от этого или плохо. Наверное, хорошо. Деньги. Ну да, деньги. Отдать долги, заплатить за учебу. А что дальше? Вернусь в свою маленькую квартирку, опять буду подсматривать в окно за Дозором? Конечно, без влюбленности дар феи ослабевает. Но нужно признать: мои чувства к Стасу постепенно сходят на нет. Что-то изменилось, и я не пойму, что.

Я так погрузилась в размышления о бренном, что почти перестала реагировать на шум. Который все больше усиливался.

Сначала это было похрустывание веток где-то довольно далеко, с противоположной стороны от места, где проходило свидание Никиты и Ники. Потом до меня донесся явственный топот. Кто-то пробирался через подлесок. Серж? Мы договорились, что он будет меня подстраховывать. Но вампир не стал бы так шуметь.

Я вгляделась в заросли. Лунный свет таял в их глубине, и в полосках лучей мелькала какая-то тень. Словно…

Оно выскочило на берег то ли с хриплым ревом, то ли со стоном. Чудовище с меня ростом, на тяжелых древесных лапах, с вытянутой, словно у динозавра, головой и туловищем-стволом, зависло надо мной, щелкая пастью. Я замерла и не могла пошевелиться от ужаса. Узловатые ветви, которыми монстр размахивал, как лапами, создали вокруг что-то вроде стены. Путь к бегству по берегу был закрыт. Я могла лишь отступить к краю обрыва, что я и сделала.

Однако монстр, похоже, топить никого не намеревался, а вот поужинать — вполне. Он с ревом распахнул пасть. Гибкие плети обвили мои лодыжки. Я наблюдала, как расширяется рот монстра, и погружалась в странное оцепенение. Наверное, это сон и я скоро проснусь. Такое страшилище в реальной жизни существовать не может. Это сон. Я пересмотрела фильмов о мутантах. Постойте-ка, мутанты? И… запах, сладкий, даже приторный?

— Чертик?! — с изумлением спросила я прямо в пасть над головой.

Монстр вздрогнул, слегка отпрянул и щелкнул зубами. На меня уставились два жутких глаза на стебельках. В них было… узнавание.

— Чертик! — воскликнула я. — Плохой цветочек! А ну стоять-бояться-немедленно-меня-отпустить!

Мама говорила, что в период весеннего гона общается с гигантскими улитками-ампуляриями только строгим тоном. Хороший лайфхак, своевременный.

— Быстро! Отпусти! Свою! Хозяйку! — четко произнесла я. Говорить, говорить, не теряя контакт глазами.

Чертик, кажется, опомнился, прижал «уши» (или что там у него выросло по бокам головы) и аккуратно размотал плети-ветви.

— Хороший цветочек, — ровным голосом проговорила я, постепенно приходя в себя. — Что с тобой приключилось, Чертяка? Почему ты на меня напал? И почему ты такой… большой, черт возьми?!