Пару раз простонав ему в губы, вампирша всё же пощадила пленника и отпустила его лицо. Стеф, освободившись от нагло рыскующигося в полости рта язычка, скривился от отвращения, чем только позабавил Даниэлу.

Полежав с ним некоторое время, рыжеволосая встала с кровати, поправила задранное, подобно портовой девке, платье, натянула с талии его верх обратно на плечи, спрятав грудь, и накинула капюшон. Вновь она предстала в таком устрашающем обличии, что в первую встречу.

Когда Дана подошла к двери, собираясь покинуть спальню, Стефан нарушил молчанье.

— Стой! — крикнул ей вслед. — А как же я?

Его положение оставляло желать лучшего: привязанный к кровати голый мужчина, на котором была надета лишь рубаха, и та полностью, расстёгнута, весь испачканный в своей же крови.

— Ой! — наигранное удивление вырвалось с театральным вздохом. — Чуть не забыла.

Колдунья приблизилась к кровати и зачем-то нагнулась. Молодой человек не видел, чего она искала на полу, взор закрывало изножье постели. В её руках, как по велению волшебной палочки, возникли брюки Стефа. Рыжая тут же швырнула их в обездвиженного парня. Подобным жестом, надо думать, решила поиздеваться.

— Отдыхай, милый. — она засмеялась и ушла прочь, оставляя брюнета наедине с самим собой, связанного и униженного.

В покоях стояла мёртвая тишина и лишь тяжёлое мужское дыхание нарушало её. Стефан погрузился в свои мысли. Кто бы мог подумать, что кровожадная ведьма лишит его невинности. Обычно, по бабушкиным страшилкам, после такого соития на свет рождаются уродливые дети: хвостатые, рогатые, горбатые и прочие нелюдимые. Стало ещё более отвратительно осознав, что жизнью-то он её наполнил. Но вот способно ли её ледяное чрево воспроизвести что-то живое. Стоило только подумать об этом, как вспомнилось холодное ощущение в области паха. «И как меня угораздило вообще?» — задался вопросом сам у себя парень. «Решил построить из себя героя, значит. Теперь лежу голый и привязанный к кровати, вдобавок ко всему — изнасилованный. Хотя…можно ли считать это изнасилованием? Мне же нравилось, отчасти.»

Пребывав ещё какое-то время в думах, брюнет уснул. Он потратил слишком много сил на одни только сутки. Что будет дальше не знал никто, а набраться энергии лишним не будет. В любом случае, и выбора-то особо не много. Вряд ли парень мог бы что-то предпринять, будучи повязанным. Так или иначе, сон ему был просто необходим, а думать о последствиях уже слишком поздно.

***

Громкий хлопок дверью спугнул четвёртое сновидение. Стефан резко открыл глаза и собрался было вскочить с кровати, но верёвка нарушила все планы.

— Я тебя разбудила? — раздался откуда-то из центра приятный голосок. Стефан узнал его обладателя мгновенно.

Блондинка подошла к комоду и положила какой-то большой сверток прямо поверх него. Несмотря на то, что ведьма пока в сторону парня не глядела, он попытался прикрыться, скрещивая свободные ноги. И, когда она одарила его взглядом, неуверенно произнёс:

— Я…я могу объяснить.

— Нет нужды. — равнодушно бросила она. — Я и без объяснений знаю, что младшая сестрица делает со своими игрушками. Ты не первый смертный в её койке.

«Да-да, не я первый, не я последний, знаю. Наслышан.»

Девушка стояла и, грубо говоря, пялилась на брюнета. Это чертовски смущало, но одновременно даже льстило. Хотя, скорее всего, её так заинтересовало, что не могла оторваться, не атлетичное телосложение молодого человека, а запекшаяся кровь на шее, плечах и по всему телу, куда только успела стечь.

— Тем не менее, пора ввести тебя в суть твоих новых обязанностей. — едва Бэла отвела взгляд, как повелительным тоном заговорила. — То, что тебе подарили вторую жизнь — не означает, что ты потратишь её на ежедневное бездельничество и валяние голышом на кровати.

Как же едко она это произнесла. И Стефан готов был поклясться, что уловил частичку зависти, а может даже ревности, в её голосе.

— С этого вечера ты считаешься нашим лакеем, дворецким и выполняешь все обязанности прислуги. А уже с завтрашнего утра приступаешь к работе.

Блондинка подошла ближе к прикованному парню и начала развязывать тугую верёвку.

— Что ж…этого следовало ожидать. — брюнет наконец соизволил хоть что-то ей ответить. — А мне выдадут милое чёрное платьице с белым фартуком? — возможно, такая шуточная реакция была вызвана кое-каким облегчением, что его не бросят обратно в ту ужасную клетку на съедение крысам. Хотя, ещё не раз придётся вспоминать слова могильщика, о том, что животных боятся следует меньше, чем жильцов замка.

— Нет. — бесстрастно ответила старшая. — Тебе могут выдать только оплеуху, если вовремя не прикусишь язык.

— Понял. Что от меня потребуется? Какого вида работа?

Когда Бэла освободила пленного от прочных оков, тот потёр запястья и довольно выдохнул. От верёвки остались карминные следы. Она неимоверно сильно стягивала кожу.

— Всякого. — продолжала с тем же безразличным тоном колдунья, давая понять, что в разговоре совершенно не заинтересована.

— Оно-то понятно…а конкретнее? — однако, Стеф не прекращал засыпать её вопросами.