– Да ладно, – удивленно протянула Катя, – если они такие бедные, зачем тогда все это?

– Для статуса, – Мила затянулась и выдохнула круглое облако, – для дыма. Напустить важности, вспомнить о былом величии, ну и семью увидеть. Они же не каждый день съезжаются со всех сторон света. Представляешь, сколько скелетов в антикварных шкафах хранится?

– Да уж, не дай Бог познакомиться. С виду – то они все хороши, – согласилась с подругой Катя.

– С виду, вот именно. У Таньки здесь нет ни одной подружки, она говорит, что главное быть simpatica. 24 – Мила поискала глазами урну для сигареты, не нашла, потушила о дорожку, но не выбросила, – Вот так: сохраняй иллюзию благополучия и все будет в ажуре. Ты не видела мусорку?

– Видела в районе фуршета. Пойдем выбросим и заодно поедим чего-нибудь. Панини с трюфелем 25 пробовала? Вкусные! – торопиться по мелкому гравию – бессмысленное и вредное занятие, при котором каждый шаг напоминает тебе стоимость одной туфли.

Фуршет располагался у лестницы, и подругам пришлось зайти со стороны сада, так дорога была короче. Аллея позволяла на некоторое время быть незамеченными. По обе стороны от длинного стола располагались высокие круглые столики для гостей. Большая их часть уже получила свою порцию предварительных плюшек и бродила вокруг в ожидании ужина. Проход был свободен. Подруги не успели и пары шагов сделать, как мужчина у стола, как-то неловко наклонился, провел рукой по скатерти, попытался зацепиться хоть за что-нибудь, но не устоял и упал. Гости разом повернулись к нему и загалдели. Официанты бросились поднимать. А Катя стояла как вкопанная. Докторская чуйка никогда не обманывала. Ее пальцы машинально перетирали остатки сигареты, взгляд был прикован к неуклюже раскинутым рукам человека. Она уже знала. Ничего хорошего это знание ей не предвещало.

Будильник зазвонил в 7 и через пять минут снова. Марко всегда вставал тяжело, как будто канаты тянул. Нашарил тапки, взял курс из спальни через столовую, налево по узкому коридору, три ступени вниз к ванной комнате. Там же и первая сигарета. Заглянул в кладовку, вытащил чистое белье из стиральной машины, развесил. Вернулся на кухню, включил кофемашину: к крепкому кофе без сахара полагалась еще одна сигарета. Подошел к открытому окну.

Центральная улица небольшого прифлорентийского города уже жила своей жизнью, сконцентрированной главным образом в баре, преимущественно в утренние и вечерние часы. Стеклянная дверь то и дело открывалась, ритмично глотала и выплевывала ранних посетителей. Куда-то по делам несся велосипед, лавируя между пешеходами. Его звонок отдавал резкой болью в виске. Марко поморщился, затянулся последний раз и щелчком отправил окурок в пропасть нового дня. По-армейски резко натянул джинсы, надел рубашку, нашарил в кармане затертый брелок, снял с вешалки кожаный плащ, хлопнул дверью и быстро, не останавливаясь, сбежал по лестнице. Еще раз поморщился, когда вдохнул тяжелый воздух каменного переулка – будет жарко.

Несвежий и уже немолодой на вид Мерседес SLK “99 26 завелся быстро, побежал резво – его отлаженный механизм работал лучше любого Ролекса. Несоответствие вида и содержания машины всегда производили на незнакомых людей эффект забавлявший Марко.

Ровно через 37 минут Инспектор Марко де Симоне вошел в полицейский участок, расположенный в правом крыле средневекового палаццо.

– Buongiorno Piero, 27 – он поздоровался с дежурным на проходной.

– Buongiorno Ispettore. 28 Хорошая погода сегодня, – все внимание Пьеро было сконцентрировано на внешнем мире за окном.

– Если ты так считаешь, пожалуй. Что нового? – Де Симоне подтянул к себе дежурный журнал

– Авария на десятом километре, – не поворачивая головы ответил Пьеро.

– Жертвы? – Де Симоне начал раздражаться. К человечеству в целом и к дежурному Симоне Мариотто в частности он предъявлял немного претензий: проявлять уважение, демонстрировать хорошее воспитание, не чавкать за едой и отвечать строго по делу.

– S`i Ispettore. 29 Водитель фуры. Заснул в четыре утра за рулем, протаранил ограждение. Слава Богу, в такую рань никого на автостраде не было, – свобода за окном по прежнему привлекала дежурного.

– Личность установили? – в участке знали, что немного повышенный тон голоса Де Симоне – недобрый знак, предвещающий рабочие катаклизмы.

– Конечно, документы при нем, номера зарегистрированы в Лацио. Тело перевезем завтра. Семью известит местная полиция, – дежурный опомнился, вытянулся перед Инспектором, отрапортовал как положено.

– Хорошо. Еще что-нибудь? – Инспектор сделал шаг в сторону коридора.

– Ничего серьезного, два ложных вызова и один потеряшка, – Пьеро так и стоял навытяжку, не смел вернуться к созерцанию городского пейзажа.

– Ладно, пойду, – в коридоре эхом зазвучали шаги Де Симоне.

– Хорошего дня, Ispettore! – прокричал сержант в спину Инспектора.

Кабинет Инспектора Марко Де Симоне находился на втором этаже, лифт работал, но привычка ходить пешком сформировалась у него еще в детстве. Когда сто раз на день пробежишь шесть лестничных пролетов туда – обратно, поиграешь в футбол, отшагаешь пару километров до моря, простое механическое движение ногами в конце концов становится рефлексивным, жизненно необходимым. Таких как он в Неаполе называют scugnizzo – уличный мальчишка. Бегать они учатся быстрее, чем ходить,

Персональный кабинет Инспектор отвоевал в прошлом году. За особые заслуги и 15 – ти летний трудовой стаж ему выделили закуток: стол, вешалка, сейф. Большое окно и ощущение полной изоляции от коллег нивелировало недостаток рабочей площади.

Прежде чем погрузиться в дебри архивной бюрократии, скопившейся четырьмя стопками на рабочем столе, Де Симоне открыл окно и снова закурил. Пять лет назад после развода он бросил эту привычку, но потом опять втянулся и уже больше не предпринимал попыток вести здоровый образ жизни.