Он прилетел со звезд… и даже ни разу не облетел вокруг планеты, как это делают наши земные космолеты… Радары спутника зарегистрировали его секунд за десять до посадки на Ганимеде
Конрад Фиалковский
Воробьи галактики
— …Он прилетел со звезд… и даже ни разу не облетел вокруг планеты, как это делают наши земные космолеты… Радары спутника зарегистрировали его секунд за десять до посадки на Ганимеде, когда он уже был совсем рядом…
— Но, профессор… — выкрикнул кто-то из последних рядов аудитории, а в первых рядах начали шептаться так, что было прекрасно слышно на кафедре,
— Знаю, знаю… Вы мне не верите…
Торен подошел к рычагам управления видеотронными экранами, облокотился на пульт.
— Не верите, потому что радиус действия наших радаров составляет пятьдесят миллионов километров… а за десять секунд можно пройти не более трех миллионов километров…
— Это доказал еще Эйнштейн… — проговорил кто-то за моей спиной.
Я оглянулся.
— Ты совершенно прав, коллега, — Торен взглянул на светловолосого паренька, сидевшего на два ряда дальше меня. — Прав… но ты забываешь об эффекте Допплера…
Радар мог засечь корабль тогда, когда его скорость в направлении пятого спутника уменьшилась настолько, что частота отраженных импульсов оказалась в пределах полосы приема.
Теперь заговорили все.
— Да, да… — повысил голос Торен, — он летел с околосветовой скоростью…
— И на такой скорости столкнулся с Ганимедом? — спросил кто-то из зала.
— Во всяком случае, не сбавил скорости до последнего момента — это мы знаем точно.
— Значит, он сгорел?
— Вернее, взорвался…
— Он не взорвался… вот почему мы и утверждаем, что это космический корабль, а не межзвездный болид.
— Теперь у нас есть прямые доказательства…
— Да, тороиды, — согласился профессор.
— Расскажите подробнее, никто ничего толком не знает. Почему вы делаете из этого тайну?
— Будем мы изучать их или нет? В конце концов, нас для этого прислали с Земли.
Профессор подождал, пока не умолкнет шум, и сказал:
— Мы действительно не сообщали подробностей. Сначала нам необходимо все как следует изучить… Собственно, для этого вы сюда и прилетели, и в конечном счете вы будете решать, что нам следует делать… — он на секунду замолчал. — Несколько дней назад группа доцента Ромова выдвинула рабочую гипотезу о вторжении тороидов.
На мгновение в зале воцарилась тишина.
— Вторжение? — не очень уверенно переспросил кто-то.
— Да, предполагают, что тороиды служат орудием агрессии другой планетной системы…
В зале поднялся невообразимый шум. Мой сосед вскочил с места и побежал к кафедре.
Спустя несколько мгновений профессора окружило плотное кольцо кричащих людей. Он с трудом проталкивался к выходу, повторяя:
— Да, нападение… Вы все увидите сами… уже здесь, на Ганимеде.
Наконец он добрался до двери и исчез в коридоре.
Мы спускались в подземную часть базы. Кабина лифта двигалась ровно, без толчков, и только лампочки, которые загорались на уходящих вверх горизонтах, свидетельствовали о том, что мы не висим неподвижно.
Каждая лампа — это еще пятнадцать метров вглубь, еще пятнадцать метров скальных пород над нашими головами.
Там, на самом дне колодца, окруженный магнитно-гравитационным экраном, лежал тороид.
Рядом со мной стоял тот самый паренек, который говорил Торену об Эйнштейне, почти мальчишка, с чуть заметным пушком на щеках. Он молчал, как и все остальные; на его лице, вероятно серьезном от рождения, застыло выражение напряженности. Стена кабины светилась, и резкие тени на лице паренька еще больше подчеркивали это впечатление.
Двери бесшумно раздвинулись. Мы приехали. Со свода, поднятого на высоту нескольких десятков метров, струился голубоватый свет. Магнитно-гравитационный экран смонтировали временно, и по полу змеями извивались провода. Вокруг монотонно гудели силовые агрегаты. Экрана не было видно, и только радужные пятна света напоминали о его существовании. За экраном на возвышении из белого плексиката, освещенный ярким рефлектором, лежал тороид. Он походил на огромного, толстого, черного змея, проглотившего собственный хвост.
Мы подошли к искрящимся огоньками пультам управления. Около одного из них стояла стройная темноволосая женщина в желтом свитере, который при этом освещении казался грязно-зеленым.
Когда она отодвинулась, освобождая нам место, ее движения показались мне знакомыми.
— Гай!
Она повернула голову. Я знал ее раньше, на Земле, когда она еще не связала свою судьбу с Анодо, которого я тоже знал когда-то.
— Серг, — улыбнулась она, — ты прилетел с ними?
— Да. Ты остригла волосы, самые длинные волосы во всем институте! Неужели климат Ганимеда?..