Юноша велел Сеченю продолжать опрос. Сам же занялся Мокой. Усач с седовласой пышной шевелюрой считал себя самым достойным из всех кандидатом в управляющие, Луня – в меньшего воеводу…

Россу бросился в глаза насупленный Сувор, первый слева в общем ряду. Высокий, жилистый, с лицом изувера. «Действительно, заплечных дел мастер», – вспомнил сказанное о нём Росс. Проник в мысли Сувора и изумился: Оказывается, тот переживал за больную жену и такую же дочь. «…Они верят в меня, считают самым лучшим во всем мире, а я совсем не такой. Много делал недостойного. Такого, что им рассказать нельзя. И всё ради них. Они, конечно же, не просили этого и, несомненно, осудили бы, узнай правду. Но я вот такой. И это всё для них… Понятно, что мои «друзья» уже доложили новому правителю о моей верной службе прежнему князю и он удалит меня как можно дальше от себя… С какими глазами я приду к своим и скажу об этом? А потом им расскажут и о всём том, что я был вынужден делать, преподнесут в самом отвратном виде, даже не оправдаешься и тогда…»

Сила переживаний Сувора была такова, что у Росса начали увлажняться слезами глаза. Он наклонил голову и незаметно для всех вытер их.

Потом принялся за остальных кандидатов.

Среднего роста, рябой Лунь выглядел простецки, добродушно улыбался, но внутри был настроен просто вражески: «Мал ещё быть Великим князем, скоро тебе рога пообломают. А я помогу, отомщу за Одура…»

Росс подкинул ему незаметную мыслишку-вопрос: «Кто сможет пообломать рога?» Лунь тут же как бы сам себе ответил: «Братья Одура имеют много сторонников, они уже начали подготовку. Вот соберутся и тогда разберёмся… Только Сувор наотрез отказался нам помогать, мы ему этого не простим, он ещё сильно пожалеет…»

Вздохнув, Росс смирил свой гнев, сказав себе: «Ладно, с этим мы ещё разберёмся, а пока помолчу об этом. Пусть пребывает в уверенности, что я этого не знаю».

Конец ознакомительного фрагмента.