Доктор Дьюи перенес свой первый приступ апоплексии 28 марта 1904 года. В течение шестнадцати дней он проводил голодание и постепенно наступило улучшение, настолько сильное, что через несколько месяцев он снова стал активным в своей профессии. В то время автор очень хотела, чтобы доктор принял ее доказанные выводы относительно внутренней ванны и питания, необходимое при завершении голодания. Но безрезультатно и ее предупреждение оставалось некоторое время без внимания, пока вновь не возникли нежелательные симптомы и доктор Дьюи согласился прекратить свою практику и приехать в Миннеаполис, чтобы находиться под присмотром и руководством своего бывшего ученика. Он задержался с отъездом и 10 декабря 1904 года случился второй паралитический припадок, в результате которого он умер 21 числа того же месяца.

В личном общении с доктором Дьюи и в обширной переписке он всегда с большим вдохновением и широким видением останавливался на том, что он называл «Новым евангелием здоровья», постоянно подчеркивая мысль о том, что урок, который он стремится передать, применим к каждому человеческому заболеванию. Он часто говорил, что хочет, чтобы я, как и он, ясно увидел божественную руку в лечении через обратную эволюцию.

Под этим он подразумевал то, что болезнь в ее структурных изменениях является делом рук самой природы – так же ясно, как и в тех структурных изменениях, благодаря которым тело первоначально развивалось. И далее он добавил, что лечение болезни – это аналогичный процесс, обратный ее причине. Эти рассуждения ясны и логичны, а их выводы являются истинными.

Доктор Дьюи умер, но его работа живет и, поскольку его ум был системным и научным. Заложенный им фундамент для нового Евангелия здоровья – которое, тем не менее, является древнейшей из гигиенических истин, потому что это собственная система законов природы – будет стоять вечно. Естественная терапия обязана доктору Эдварду Хукеру Дьюи признанием и почетом как первому научно обоснованному пионеру в области лечебного голодания.

Поскольку оставшаяся часть данной главы посвящена личной работе автора, ей, надеюсь, будет простительно говорить от первого лица.

Моя работа в области естественной терапии началась почти тридцать лет назад, а точнее, в июле 1898 года. Как и доктор Таннер, я пришла к своим предварительным знаниям через болезнь. Моя юность, проведенная в озерном крае Миннесоты, была посвящена здоровой, спортивной жизни, наполненной всевозможными упражнениями и работой на свежем воздухе. Моя мать, которая никогда в жизни не прикасалась к животной пище, обладала знаниями о пищевых сочетаниях и кулинарии, которые были чисто инстинктивными, поскольку на ее пути не было никаких возможностей для их приобретения. Вследствие этого на семейном столе присутствовала в основном вегетарианская пища. Мой отец, придерживавшийся таких же привычек и убеждений, к сожалению, примерно в то время, когда мне было семь лет, настолько пошел на компромисс со своими принципами, что ежегодно нанимал врача для заботы о здоровье семьи. Этот врач, как и большинство представителей его профессии в то время, был убежден, что все дети являются носителями кишечных паразитов и что периодические дозы какого-нибудь паразита просто необходимо убивать в детском кишечнике. Поэтому мне, вместе с моими братьями и сестрами, давали какие-то большие голубые таблетки, являющиеся сильным лекарством, содержащим ртуть. Теперь я допускаю, чего, конечно, не могла тогда подозревать, что этот сильный яд нанес непоправимый вред моему кишечнику, замедлив и предотвратив его развитие и рост до такой степени, что и по сей день я вынуждена ежедневно прибегать к клизме.

После опыта с голубой таблеткой я долгое время не могла прийти в себя. Ни один вид питания, как бы тщательно оно ни было подобрано, не подходило мне и вся последующая жизнь до конца моего детства и вплоть до юности превратилась в тоскливый поиск здоровья. В этих поисках я узнала многое из того, что тогда учили о диетологии как из ортодоксальных и неортодоксальных источников, но никакого постоянного облегчения мною никогда не было получено, пока в 1898 году я не услышал о работе и замечательных успехах доктора Дьюи. В результате полученного вдохновения я с некоторым трепетом попытался проводить голодание и провела четыре дня без пищи. Чуть позже я решилась на продолжительное голодание и попробовала воздерживаться от пищи целую неделю, причем эффект был настолько явным, что все мои сомнения, которые я мола испытывать, полностью исчезли. С тех пор я проводила голодание много раз и, когда было необходимо, в течение более длительных сроков. И я приписываю крепкое здоровье, которое сейчас у меня есть, а также сравнительно долгий срок жизни, которого я достигла, практике того, что я проповедую – приему своего собственного лекарства.

Вскоре после того, как я начала проявлять практический интерес к голоданию, я познакомилась с доктором Дьюи и по его приглашению отдала себя под его опеку. В то время я изучала остеопатию, но после семестра, проведенного под руководством доктора Дьюи и с моим собственным опытом голодания, чтобы направлять меня, я убедилась, что остеопатия сама по себе не является панацеей, как утверждают ее сторонники, но я верила, как верю и сейчас, что в сочетании с другими лечебными мерами, среди которых питание и голодание являются наиболее важными, и их лечебная ценность может быть значительно увеличена. И я убедилась в этом.

В Миннеаполисе, где я впервые поселилась, моя ранняя практика оказалась нелегкой, но постепенно я с удовлетворением увидела, как она постоянно и уверенно растет, потому что результаты, полученные вследствие моего довольно радикального применения полного голодания, удивили как доктора Дьюи, так и меня саму. Пациенты, признанные врачами неизлечимыми, выздоравливали при соблюдении установленного мною режима, а симптомы варьировали от хронических запоров, диабета, болезни Брайта и сифилиса до паралича. Призванная на Тихоокеанское побережье в 1906 году, я решила там остаться и летом того же года открыла офис в Сиэтле. Вскоре после этого я начала сталкиваться с организованным преследованием со стороны медиков, которым помогали газеты, контролируемые представителями этой профессии. Смерти, произошедшие под моим наблюдением, получили широчайшую огласку, а написанные о них истории были искажены и наполнены подтекстами, намеками и угрозами.

В 1912 году я предстала перед судом по обвинению в умышленном причинении смерти английской пациентке от голода. Присяжные, разделившиеся между собой, но подталкиваемые к решению предвзятым судьей и общественными настроениями, разжигаемыми публичной прессой, решили, что мое преступление было непредумышленным убийством, после чего я была приговорена к минимальному сроку в два года тюремного заключения. Я отбывала эти годы день за днем в душевных и телесных муках, пока, наконец, губернатор Вашингтона не убедился в моей невиновности и чудовищной несправедливости содеянного и не помиловал меня без всяких условий, восстановив все права и привилегии, которых я лишилась по причине своего осуждения.