— Ну, как полководец он, прямо скажем, был говно, — поморщился на это Эрдман. — Большую часть своих людей он потерял не в бою, а в походе, из-за проблем со снабжением. К тому же мы тогда удачно сбили императорский флагшип. Однако это не отменяет личной силы и отчаянного, я бы даже сказал, самоубийственного напора, с которым он шел в бой. Насколько я понимаю, для него это тоже кончилось плохо?

— Все верно, — понурив голову, ответила Екатерина. — На него обратил внимание архонт.

— Да, против архонта даже герою-князю выставить нечего. Выше только истинные изначальные боги, — подтвердил слова одногруппницы Эрдман. — Но их наши проблемы не касаются, у них свои войны, позволяющие поднимать со дна океана острова для обычного развлечения.

— Вы не договорили, — насупившись, прервала его Екатерина.

— Что? — несколько даже удивленно спросил барон.

— Вы не договорили, господин барон, — поправившись, сказала Пожарская, но подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Про битву четырех государей. После которых остался только один.

— Да, — с явной неохотой проговорил Эрдман. — Ты права, это вы тоже должны усвоить. После победы русского императора нам пришлось заключить позорный мир. Лишающий всех проигравших права называться королями. И все равно для меня глава Антуан Гогенцоллерн — его величество король Пруссии! — с этими словами преподаватель так ударил по кафедре, что подскочили первые ряды парт.

— Все, на этом урок закончен. У вас три дня, чтобы подготовиться и сдать экзамен на оруженосцев. И отведите раненых в лазарет. Если любая из них умрет — я вам преподавать не стану, в этом нет чести, — последнее он адресовал явно лежащим на полу Брианне и Виоле. Мне показалось, или перед выходом он с облегчением выдохнул?

Подойдя к девушкам, я понял, что они обе неестественно красного цвета — вероятно, кожу обожгло, хотя я сам был совершенно нормальным. Как и Николас с Екатериной. Олег и Нинэль чуть покраснели, но не слишком заметно, а вот девушки и дышали-то тяжело. Похоже, два преподавателя сумели-таки пробить предел их организмов. А я-то по наивности думал, что нас тут учить будут, но академия все больше напоминала мне безумную мясорубку.

— Я возьму Виолу, Олег, помоги Брианне. Нинель, покажешь дорогу к лазарету? — спросил я, аккуратно поднимая девушку.

— Да, конечно, следуй за мной, — быстро ответила горничная, придерживая входную дверь. Олег подхватил вторую одноклассницу, и вскоре мы уже поднялись из подвалов на первый этаж. Но шли не главными коридорами, а тропинкой, быстро сменившейся оранжереей. Здесь в несколько ярусов росли странные растения, большинство из которых я мог определить только как цветок, куст или дерево. Хотя, возможно, эти знания просто оказались утрачены вместе с осколками моей души.

Через несколько минут, петляя по узким дорожкам, мы вышли к противоположной стене замка, к которой прилегал многоэтажный амфитеатр. Я сдал ценную поклажу быстро удалившейся медсестре, а сам подошел к арене, на которой вовсю сражалось несколько человек. Хотя, вернее сказать, сражался только один — стоящий в центре, — а остальную восьмерку нападающих он эффектно и весьма кроваво избивал.

Стоящий в центре юноша лет восемнадцати легко отбивался от нападок со всех сторон. Его серый пиджак от формы академии небрежно валялся на переднем ряду, а беловолосый боец оставался в белоснежной рубашке и брюках на подтяжках. Предназначение последних было естественно не в поддержании штанов, а в удержании перевязи, находящейся на ремне. Но, несмотря на меч, сидящий в ножнах, бился воин копьем.

Ловко жонглируя оружием и даром, он отбивал атаки лезвием и одновременно лупил молнией подступавших к нему с тыла противников. Яркие вспышки и грохот не оставляли вопросов о природе его способностей — это явно молния, только не такая ручная и крохотная, как витиеватые змейки в руках Олега или Елизаветы — а настоящее боевое заклятье. При этом противников он не жалел совершенно.

Семеро девушек и один парень, окружавшие копейщика, старались наброситься одновременно, атакуя с противоположных сторон. Вооружение у них было очень разное: копья, топоры, длинные и короткие мечи. У одной из противниц в руках оказался лук, но не простой — она выпускала ледяные стрелы. Однако ни одна атака не могла достичь копейщика, чьими движениями можно было залюбоваться — если бы не слепящие вспышки.

Раскрутив оружие, он отбил летящую в него стрелу, тут же поймал на древко удар меча и, упав на одно колено, ударил противовесом по ноге нападающего — отчего тот завалился на окровавленный песок арены. Одновременно с оказавшегося за спиной наконечника копья молния ударила по поднявшей над головой топор девушке, и та упала, дергаясь в конвульсиях.

Сразу три соперницы набросились на парня, одна, так же, как и он, вооруженная копьем, две — мечами. Но, раскрутив над головой оружие, поединщик обрушил на арену сразу несколько молний, выбив из боя одну девушку и заставив отступить двух других. А стоило пятну в глазах чуть померкнуть, как я разглядел, что перешедший в атаку парень совершенно не стеснялся применения силы.

Шагнув вперед, он пронзил наконечником ключицу соперницы с тем же оружием и обратным движением вспорол ее одежду. Девушке, из плеча которой била кровь, оказалось совершенно не до внезапной наготы, и вместо того, чтобы прикрывать большую грудь, вывалившуюся из порванного лифчика, она зажимала рану, пытаясь отползти к краю арены. А на ногах еще оставались шестеро.

— Пойдем отсюда, — окликнул меня Олег, появившийся из лазарета. — Доктор сказала, что все в порядке, девушек приведут в чувство, и они смогут вернуться к тренировкам уже завтра.