На него глазели. Встречные воины были торжественно учтивы, приветствуя его по обычаю Гондора поклоном и особым жестом. Позади он слышал возгласы: гондорцы звали других взглянуть на Князя Полуросликов, спутника Митрандира. Говорили не только на Всеобщем языке, но Пиппин быстро усвоил, что означает Эрнил и Перианнат, и понял, что от этого титула в Городе он уже не отделается.

Наконец он спустился переходами и мостовыми в нижний, самый широкий ярус, и там ему указали улицу Фонарщиков. На ней он отыскал старый Гостиный Двор, о котором говорил Берегонд, - огромное строение из серого выветренного камня, а за ним - еще один дом с множеством окон. По всему фасаду тянулось крыльцо с колоннами. Под ними играли мальчишки - первые дети, которых Пиппин увидел в Минас Тирите. Он остановился, разглядывая их. Один из мальчишек заметил его взгляд, бросил игру и выбежал на улицу. Теперь он стоял перед Пиппином, рассматривая его как диковинку.

– Привет!
– сказал парнишка.
– Ты откуда? Ты в Городе чужой.

– Был, - ответил Пиппин.
– Говорят, я теперь воин Гондора.

– Да ладно, - неуверенно улыбнулся паренек.
– Тогда мы все тут воины. А лет тебе сколько и звать как? Мне вот уже десять, и скоро во мне будет пять футов. Я выше тебя. У меня отец в Страже, он там выше всех. А твой отец кто?

– С чего начинать?
– сказал Пиппин.
– Мой отец возделывает землю вокруг Белых Ключей около Тукборо в Шире. Лет мне двадцать девять, тут я тебя обогнал, а вот росту во мне всего четыре фута, и больше, пожалуй, не вырасти, разве что в ширину.

– Двадцать девять!
– присвистнул его собеседник.
– Так ты взрослый совсем. Как мой дядя. А спорим, я смогу тебя на уши поставить или на лопатки положить.

– Может, и сможешь, - рассмеялся Пиппин, - если я разрешу. А может и наоборот оказаться. Знаешь, в моей маленькой стране есть всякие хитрые приемы. А там, сказать по правде, я считаюсь большим и сильным; и я сроду не позволял никому ставить себя на уши. Вот станешь постарше, узнаешь, что по виду да росту не всегда можно судить. Ты принял меня за рохлю-чужеземца, а я - полурослик, сильный, отчаянный и свирепый!

Пиппин скорчил такую рожу, что мальчишка невольно отступил на шаг, но тут же сжал кулаки.

– Да нет!
– расхохотался Пиппин.
– Мало ли что чужестранцы про себя наплетут! Я не боец. Но, во всяком случае, нападающему не мешало бы представиться.

Мальчик гордо выпрямился.

– Я - Бергиль, сын Стража Берегонда!

– Так я и думал, - кивнул Пиппин.
– Ты похож на отца. Это он послал меня, чтобы тебя разыскать.

– Что ж ты сразу не сказал!
– воскликнул Бергиль и вдруг схватил хоббита за руку.
– Только не говори, что он передумал и отправляет меня с женщинами! Да нет, последние повозки ушли ведь.

– Мои вести не настолько плохи, - успокоил его Пиппин.
– Отец просил тебя показать мне Город и скрасить мое одиночество, вместо того чтобы ставить на уши. А я бы взамен рассказал тебе о дальних странах.

Бергиль захлопал в ладоши и засмеялся.

– Конечно!
– вскричал он.
– Пойдем! Мы все равно собирались к Воротам, поглядеть. Пойдем сейчас.

– А что там?

– До заката по Южной дороге должны подойти вожди окрестных земель. Пошли с нами, увидишь.

Бергиль оказался хорошим товарищем, и скоро они уже бродили по улицам, болтая и смеясь, не обращая внимания на удивленные взгляды. У Больших Ворот авторитет Пиппина в глазах Бергиля вырос необыкновенно. Пиппин назвал пароль, а потом назвался сам. Страж почтительно приветствовал его и не только пропустил самого Пиппина, но позволил пройти и товарищу знатного чужеземца.

– Вот здорово!
– восхитился Бергиль.
– Мальчишкам ведь не разрешают больше выходить за Ворота без старших. Теперь мы все увидим.

Перед Воротами собралась толпа. Как только хоббит с мальчиком протолкались в первые ряды, послышались звуки труб и крики:

– Форлонг! Друг Форлонг!

– О ком они?
– спросил Пиппин.

– Форлонг пришел, - объяснил Бергиль, - старый Форлонг Толстяк, правитель Лоссарнаха. Я оттуда родом. Вот он, старина Форлонг!

Во главе отряда неторопливо вышагивал мохнатый битюг, на нем восседал человек (о таких говорят: поперек себя шире), старый, седой, но в кольчуге, черном шлеме и с длинным тяжелым копьем. За ним стройными рядами шли запыленные воины в полном вооружении, с огромными боевыми топорами, суровые и коренастые. Они были смуглее гондорцев.

Среди приветственных криков слышались горькие голоса:

«Их так мало! Всего двести воинов! А мы ждали никак не меньше двух тысяч. Это из-за пиратов! Одно название осталось от мощи Лоссарнаха. Ну, да нам каждая кроха ценна!»

Отряд Форлонга вошел в Город, а к Воротам уже подходили новые войска. Южные провинции шли на помощь Городу в грозный час, но слишком малы были их отряды, меньше, чем ждали и чем требовалось в нужде. Людей из долины Рингло возглавлял сын предводителя, Дерворин. Три сотни пеших. Из верховий Мортонда, Долины Черных Корней, высокий Дуинхир с сыновьями - Дуилином и Деруфином, привел пять сотен лучников. Из Анфаласа, с дальнего взморья, пришел разношерстный народ: охотники, пастухи, крестьяне из маленьких деревушек, кое-как вооруженные, и дружина их правителя Голасгила. Из Ламедона - всего несколько угрюмых горцев без вожака. Шли рыбаки Этира - несколько сотен. Хирлуин Прекрасный с зеленых холмов Пиннат Гелина ехал во главе трех сотен благородных воинов в зеленом. Последним явился самый достойный из всех - Имрахиль, князь Дол Амрота, родич Денетора. На позолоченных знаменах красовался знак Корабля и Серебряного Лебедя; за ним следовал отряд рыцарей в полном вооружении на серых конях и семь сотен воинов, высоких, сероглазых и темноволосых. Они шли и пели.

Вот и все. Меньше трех тысяч в общей сложности. Больше ждать было некого.

Топот, пение, боевые кличи, звуки рогов постепенно затихали. Любопытные постояли еще немного. В неподвижном воздухе висела кисея пыли. Солнце склонялось за Белые Горы, и на Город ложились вечерние тени. Близилось время закрытия Ворот.

Пиппин взглянул в небо. Закатные лучи с трудом пробивались сквозь дымный, пепельно-серый воздух. Краски были багровы и угрюмы.

– Какое гневное небо!
– пробормотал хоббит, забыв о своем спутнике.