– Ну, как вам ансамбль? – спросила Василина, переводя взгляд с Насти на цыгана и обратно.

– Вон тот, с дудкой, ворует у вас деньги. Барабанщик колется и скоро умрет. Гитаристы и Большой хороши, а ты просто великолепна, – ответила цыганка с легкой улыбкой на лице и с любовью в глазах.

Василина смутилась от неожиданного ответа, а Настя, чтобы перевести разговор в другое русло, спросила:

– Как Мамашуля твоя – Мария Константиновна? Болят ноги?

– Да, перед дождем, – быстро ответила Лина удивленно.

И тут уже у них завязалась сердечная беседа обо всем, что их связывало. Антракт закончился быстро, и музыканты вышли на сцену.

– Ой, и мне пора, – проговорила Василина, – в следующий перерыв прибегу.

И убежала. Но после ее блока песен Настя и Грива, не попрощавшись, ушли. В антракте в гримерку забежал довольный официант и, со словами «Это вам от благодарных поклонников», протянул Сливе сто рублей одной бумажкой. Слива взял стольник и посмотрел на Василину, а она на него, незаметно кивнув головой.

Через несколько дней саксофонист Варна был пойман на воровстве «парнаса», и Слива его выгнал. Хороший был саксофонист и человек веселый, но вороватый. Прозвище свое – Варна – он получил от музыкантов, потому что был болгарином по национальности. Кроме игры на саксофоне, он еще и пел, правда, всего две песни. Первая из репертуара Вахтанга Кикабидзе: «Вот и все, что было», а вторая – из репертуара Джо Дассена «Бабье лето». Он их даже и не пел, а проговаривал в тональности, но как проговаривал! А проговорив, играл на саксофоне проигрыш. Из-за своей приятной внешности и тембра голоса он и объявлял песни на заказ.

– А сейчас для нашего уважаемого, дорогого гостя из Москвы (Ленинграда, Воркуты, Вильнюса, Алма-Аты, Магадана, Ташкента, и т. д. и т. п.), – он с обворожительной улыбкой смотрел в сторону клиентов, – прозвучит следующий музыкальный сувенир!

Очень часто «дорогие гости» хотели одну и ту же песню, поэтому Варна дарил всю теплоту своего сердца всей публике одновременно. А деньги, полученные за заказ одной и той же песни, раскладывал в разные карманы – червончик в общую кассу, остальные – в свою. Выражаясь музыкантским сленгом – крысил «парнас». Слива поймал его на этом и выгнал со словами: «Воры и аферисты всех мастей, Варна, просто обязаны быть обаяшками, так что ты со своими данными не пропадешь нигде. Гуд бай, чувак!»

А через неделю умер барабанщик Бил, врачи констатировали передоз. Слива выдернул какого-то ветерана кабацкой сцены на подмену и стал искать Билу полноценную замену. Василина предложила попробовать Гуцула из «Гулливеров», того быстро нашли и пригласили на прослушивание. Рашид-Гуцул отбарабанил всю программу без сучка и задоринки, как будто готовился к прослушиванию, а не колотил по ксилофону в филармонии. Слива, который и раньше ценил Гуцула за ритмичность и незлоупотребление техникой, взял его на работу с испытательным сроком, сказав: «А вдруг закиряет на радостях? В кабаке, если не держишь бухло – профнепригоден».

Как-то раз на репетицию вместе с Гуцулом пришел высокий симпатичный парень, очень опрятный, хорошо подстриженный, с улыбкой поглядел на всех и сказал: «Здравствуйте». Гуцул представил его: «Это Кузя— баянист, вместе учимся в музучилище». Василина обратила внимание на Кузю, но не из-за его голливудского вида, а из-за того, что он абсолютно не обращал внимания на нее, даже когда она запела.

– Он же музыкант, в конце концов, – мелькнуло у нее в голове.

После репетиции все заказали кофе и уселись за общий стол. Василина посмотрела на гостя и спросила:

– А как зовут Кузю?

– Николай зовут, – ответил тот безразлично и продолжил, – полный тезка Николая Ивановича Кузнецова, знаменитого разведчика, Героя Советского Союза.

А через минуту он предложил: «Народ, а может шампусика заказать да мороженого до кучи?» И подозвал официанта рукой.

А наш музыкантский народ в ресторанах очень любит шампусик перед работой, во время работы, а уж после работы – тем более. Во-первых, все знают, сколько это стоит, а на халяву и уксус сладок. Во-вторых, привыкли к угощениям и даже пристрастились. В-третьих, все немедленно начинали уважать, хвалить и ценить угощавших.

«А этот Кузя хочет, чтобы его здесь заценили», – подумала про себя Василина.

«Что-то уж больно хорошо стали зарабатывать баянисты», – снова подумала она, наблюдая за разливом второй бутылки, а за ней – и третьей. Повеселевшие музыканты шпарили анекдоты и болтали о музыке. Потом врубили аппарат и стали лабать любимые хиты. Кузя все время помалкивал, улыбаясь, но, когда надо было, отвечал коротко и толково, одним словом, в жилу. Послушав пару-тройку хитов, он встал и подошел к сцене, о чем-то пообщался с ребятами, а потом взял гитару у Крема и так двинул на ней «Лестницу в небо» цеппелинов, что все местные лабухи ахнули и Василина тоже, а официанты зааплодировали.