Какое-то время нас никто не беспокоил, а затем снизу донёсся звонкий голос Гарри:

– Эй, близнецы! Ужинать!

Скарлет стремительно подбежала к двери, открыла её и сердито крикнула в ответ.

– У нас, между прочим, имена есть!

Я неохотно отложила книгу и спустилась вслед за Скарлет по лестнице, приготовившись к тому, что вместо приветствия мачеха может просто-напросто вышвырнуть нас с сестрой из дома.

Но, к моему великому удивлению, Эдит лишь нахмурилась, увидев нас, и промолчала. Просто протянула две тарелки с довольно-таки приличной порцией пирога и картофельного пюре и сказала, махнув рукой в сторону стола:

– Идите садитесь.

Я облегчённо выдохнула. Возможно, всё не так уж плохо, как могло бы быть. На кухне разожгли камин, и от него волнами шло тепло.

Ели мы молча, боясь словом нарушить хрупкое заклинание, не дающее мачехе немедленно вышвырнуть нас с сестрой вон. Не молчали за столом только наши сводные братья, уж они-то болтать не переставали, причём делали это с набитыми ртами, наполняя воздух не только шумом, но и летевшими во все стороны крошками. Позже всех на кухню пришёл наш отец, и Эдит проворно вскочила, чтобы подать ему тарелку.

– Присаживайся, дорогой, – сказала она тем ласковым тоном, каким обращалась только к нему одному. – Вот твоё место. И спасибо, что подвёз и высадил нас сегодня.

– Что? – рассеянно переспросил он. – А, да. Спасибо.

Он сел за стол и уткнулся в свою тарелку.

Я начала подумывать, не становится ли отец постепенно таким же странным, как наша тётушка Феба. А то и ещё хуже. Вот, забыл, что подвозил сегодня куда-то Эдит с её мальчишками. Впрочем, наша мачеха вполне и солгать могла по каким-то одной ей известным причинам. А затем я выбросила из головы все эти мысли как совершенно мне ненужные, и вплотную занялась едой – очень даже приличной, между прочим.

Едва мы закончили ужин, как мальчишки сорвались с места и умчались в гостиную. Оттуда вскоре раздался перезвон ёлочных шаров и хруст бумаги, в которую были завёрнуты подарки.

Отец доел свою порцию и обратился к нам:

– Девочки… – Я моментально выпрямилась на стуле, показывая, что внимательно слушаю его. – Я нашёл кое-что и хочу показать это вам, – он положил на тарелку нож и вилку и поднялся на ноги. – Пойдёмте.

Мы пошли за ним, и, уходя, я успела поймать выражение лица Эдит. Она сердито хмурилась, глядя на оставленные нами на столе грязные тарелки. Понятное дело, она нас со Скарлет собиралась заставить мыть посуду. Но не вышло у неё на этот раз. Не вышло.

– Как думаешь, что всё это может означать? – шёпотом спросила меня Скарлет, когда мы шли к отцовскому кабинету.

– Понятия не имею, – ответила я.

Камин в кабинете отца тоже горел, и за дверью нас сразу окатило волной тепла. Мы вошли и остановились, не зная, что нам делать дальше.

– Ах да, – спохватился отец. – Я же собирался кое-что вам показать, верно?

Скарлет посмотрела на меня, я смущённо пожала в ответ плечами.

Отец подошёл к столу и проговорил, опустившись в своё кресло:

– В последнее время я много думаю о вашей матери.

Я открыла рот. Наверное, меня ничуть не сильнее удивило бы, скажи отец вместо этого «Я собираюсь лететь на Луну», например.

Наша мама умерла, когда мы с сестрой появились на свет, и отец никогда не говорил с нами о ней, особенно после того, как женился на Эдит. Мысли о нашей матери были для него настолько мучительны, что он зачастую и о нас думать избегал. И вот сегодня вдруг сам завёл разговор о ней.

– Что? – переспросила Скарлет.

Мне кажется, отец не заметил нашего удивления.

– У меня, знаете ли, остались некоторые её вещи, – сказал он, глядя при этом не на нас с сестрой, а в окно, на котором от жара горящего камина начал оттаивать узорчатый иней. – Я держал их под замком, но после того вашего представления в театре… После того, как я впервые увидел вашу тётушку и услышал всё, что она мне сказала…

Он закашлялся было, потом замолк. Я тем временем вспомнила тот спектакль и поняла, что отец имел сейчас в виду нашу тётю Сару, мамину сестру. Мы напали на её след, когда обнаружили, что на самом деле нашу маму звали Айда Джейн Смит, а не Эммелина, как нам всегда говорили. Она просто взяла имя своей лучшей подруги, которая погибла по вине бывшего директора Руквудской школы, мистера Бартоломью. В качестве наказания он заставил Эммелину плавать в озере возле школы, и она утонула. А потом в театре после нашего спектакля тётя Сара впервые встретилась с нашим отцом и обо всём ему рассказала. Ну или почти обо всём.

– Ну, и? – спросила Скарлет, помахав перед лицом отца рукой.

Он моргнул, дёрнул головой, пришёл в себя и снова заговорил:

– Я убрал и запер эти вещи потому, что очень о многом должен был подумать. Мне вдруг стало казаться, что на самом деле я не знал её по-настоящему, вашу маму. Но затем я подумал… – Он вздохнул, взял со стола свою трубку и принялся вертеть её в руках. – Впрочем, нет, это не важно. Она была моей Эммелиной, и вашей тоже. Я решил, что слишком много значения придаю прошлому. А там столько всего пришлось пережить…