– А отец?

– Ты не подумай. Он не плохой. Раньше, наверное, даже любил. Но любовь должна подпитываться с двух сторон. Если с одной – она выгорает.

– И как же ты это выносила?

– Любовь к вам. Она сильнее, чем любовь к мужчине. Вы помогали мириться с этим браком.

– А Макс? Когда ты его полюбила?

– С первого поцелуя, – приподнимаю бровь кверху, а мама с улыбкой продолжает. – Он, когда открыл глаза после удара головой, сразу с поцелуем набросился. Вот тогда я и поняла, что пропала. Сбежала от страха.

– Догнал?

– Нет. Нашёл через месяц. Случайно. Судьба, наверное, – берет нож и тоже начинает чистить яблоки. – У тебя всё хорошо?

– Да… Нет… Не знаю, – потерянно отвожу глаза. – Кажется я ошиблась в Андрее. Полное непонимание друг друга. И чем дальше, тем хуже. Не хочу всю жизнь ради Алёшки терпеть пренебрежение.

– Ошибиться не страшно, – берёт меня за руку. – Страшно не успеть исправить. У тебя есть и время, и возможности, осталось только найти желание.

Всегда люблю готовить с мамой. Она заряжает всё пространство теплом, и хочется приготовить много всякой вкуснятины. Через два часа мы пьём чай с пирожками с творожно-яблочной начинкой. Лёша сидит в детском стульчике и с деловым видом уплетает суп. Смотрю на него и размышляю, не сделаю ли я ошибку, лишив его отца. Ведь пока он растёт, ему необходим пример для подражания. А какой пример у меня? То, что Андрей не изменится, я поняла ещё девять месяцев назад. Растить сына похожим на отца не является моей мечтой. Вопрос, что делать? Конечно, есть замечательный образчик для соответствия – Максим, и у него хватит любви на всех нас, но… Огромное но! Я не хочу забирать эту часть любви у мамы с Дианой. Я не хочу быть для них бедненькой, которую надо всё время жалеть.

– Ма. Я пойду к себе, – вытаскиваю сына из стульчика. – Алёшку пора укладывать.

– Уложи его в детской, если хочешь? – предлагает, закидывая посуду в машинку

– Нет, мам. Пойду к себе. Дел много накопилось, – пытаюсь найти причину бегства. Мне надо всё обдумать до возвращения мужа. И этим я хочу заняться в одиночестве.

– Придёте на ужин? – внимательно смотрит на меня.

– Не знаю, – тяжело вздыхаю. – Если не придём – отпишусь.

– Ты же мне скажешь, если он будет тебя обижать? – звучит не однозначно, но понимаю, что это относится к мужу.

– Конечно, мам, – спешу покинуть квартиру, пока не расплакалась.

Уложив Лёшу, вяло занимаюсь домашними делами. Мысли крутятся, мешая сосредоточиться. К приходу мужа не приняла никакого решения. Наверное, я слабая трусиха. Даю себе ещё неделю и делаю вид, что успокоилась.

– Марин! Есть хочу! – кричит от двери муж. Не извинений, не сожалений.

– Мой руки и проходи на кухню, – ставлю разогревать ужин, отправляя маме сообщение, чтобы нас не ждала.

– Чем занималась весь день? – безразлично интересуется Андрей, активно работая вилкой.

– Помогла маме с готовкой, постирала, убралась, – отчитываюсь, не понимая зачем это надо.

– А без помощи маме обойтись не могла? – начинает заводиться. – Тебя, прям, магнитом туда тянет!

– А куда ещё меня должно тянуть, если я мужу не нужна? – не остаюсь в долгу.

– Я работаю! Устаю! – переходит на крик.

– Да! Устаёшь для нас! А для друзей ты не устаёшь! – срываюсь на крик и я.

– Задолбала! Меня сегодня не жди! – вскакивает и хлопнув дверью уходит.

Ну вот и поговорили. И нахрена козе баян? Что есть, что нет. Лёша хлопает глазками, не понимает, плакать, или не стоит.

– Пойдём солнышко, – достаю своё сокровище и иду в детскую. На кухне уберусь потом, ночью.

Уложив Лёшу спать, прохожу в гостиную, включаю негромко музыку и отдаюсь танцу. Меня это очень успокаивает, выветривает все ненужные мысли, оставляя тёплое спокойствие внутри.

Джейк

Марина на ужин не появляется, и в течении вечера тоже. Вся сущность рвётся к ней, удостоверится, что в порядке, прикоснуться, услышать «да». Кусок в глотку не лезет. Перед глазами прозрачные глаза, покрытые поволокой страсти. Членом чувствую жар её плоти.

– А чего Марина с Лёшкой и мужем не пришли? – ненавязчиво интересуюсь у Даши.

– Наверное решили отдохнуть, – задумчиво отвечает Даша. – Пойду, отнесу им пирожки.

– Давай я схожу, – торопливо предлагаю. – Заодно Алёшку потискаю.

– Ну сходи… Отнеси… – оторопело смотрит отец.

С ключами и пирожками спускаюсь вниз. В ногах мандраж, то ли от желания увидеть, то ли от нежелания увидеть её в счастливых объятиях мужа. Осторожно открываю дверь в квартиру, прислушиваясь к тишине, пытаясь выловить посторонний, не нужный шум. Проходя по коридору, улавливаю восточную музыку, льющуюся от центральной двери. Открываю и замираю, открыв рот. Рина с закрытыми глазами извивается в такт барабанам, дёргая бёдрами, переходящими в плавную дугу к груди. Включённый торшер на тумбочке, создаёт тени, танцующие отдельно. Каждое движения кричит «Трахни меня», и я еле держу себя в руках. Волна, ещё одна, поворот, взмах ногой, и она резко оседает на пол. Не слышу конца музыки, не вижу конца танца, только голубые, прозрачные глаза, гипнотизирующие меня, затягивающие в свой омут. И я уже не у двери. Я прижимаю её к полу, вдавливаясь бёдрами, умаляя взглядом сказать: «ДА».

И я получаю своё ДА. Не словами. Телом. Прогибом в спине, приподнимающим грудь для поцелуев, разводом в сторону ног, открывающим плоть для ласк. И я принимаю её «Да», со всей страстью, которую могу дать. Беру в плен губы, язык, распахиваю халат, прохожусь по голой груди, горошинки сосков твердеют, просятся в рот. Опускаюсь, захватывая один, всасываю, прикусывая и следом зализывая. Протяжный стон, срывающий пружину. Срываю трусики и перемещаюсь к влажной киске.

– Ты прекрасна… розовая, блестящая… течёшь для меня… – несвязно шепчу.