Неприличные хлюпающие звуки показывают, насколько сильно я возбуждена. Максим присасывается к губам и трахает языком. Жёсткие внедрения в рот и влагалище сводят меня с ума. Спираль скручивается сильнее, готовая разорваться, и с очередным резким прокрутом клитора я взрываюсь. Судорога бьёт тело, низ живота разрывает на части, из горла вылетает звериный стон. Не замечаю, как хватаю Максима за волосы и притягиваю к себе ещё сильнее, впиваясь ногтями.

– Тихо, тихо. Всё хорошо. Ты потрясающе кончаешь. А когда я буду трахать тебя членом, ты задолбаешься кончать, – мы стоим в коридоре прижавшись друг к другу, и я не могу пошевелиться. Ноги не держат, и, если он отойдёт, я рухну на пол.

Прийти в себя от позорно полученного оргазма Максим не даёт. Не церемонясь, натягивает на меня джинсы, сдирает куртку с сапогами и, схватив за руку, тащит в гостиную. Толкнув на диван, берёт со стола стакан и бутылку с янтарной жидкостью, наливает и залпом опрокидывает в себя. К горлу подкатывает тошнота, то ли от нервов, то ли от воспоминания какова на вкус эта дрянь.

– Тебе налить? – слегка морщится потенциальный алкаш. Мотаю отрицательно головой. – Не слышу! Язык проглотила? Если я спрашиваю, значит в ответ жду соединение букв в слова, желательно умные. Тебе налить?

– Нет, – выдавливаю. – Я не пью.

– Все пьют. Кто спиртное, кто кофе, а кто воду.

– Я ничего не хочу, – стараюсь говорить твёрдо и уверенно, но вместо этого получается какое-то блеяние овцы.

– Хорошо, – налив второй стакан, мой господин садится в кресло, напротив. – Я не люблю долго ходить вокруг, поэтому сразу оговариваю условия сделки. Каждый день в восемь утра мой водитель забирает тебя из дома и везёт ко мне. До восьми вечера ты принадлежишь мне. Это значит, что я делаю с тобой, что захочу, а ты радостно принимаешь. В твоём лексиконе отсутствует отрицательная форма НЕТ. На все мои пожелания я должен слышать только ДА.

Он делает паузу и присасывается к стакану, а я опускаю голову на руки, зарываюсь в волосы и слышу звон колоколов, отпевающих конец моей спокойной, среднестатистической жизни.

– Смотри на меня, – врезается в моё сознание. – Дарья! Подними голову и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Медленно облокачиваюсь на спинку дивана. Теперь я приблизительно понимаю, в какое дерьмо попала. И вылезти из него не получится, как бы я не перебирала конечностями.

– Теперь мои требования. Ты выбрасываешь нахрен трусы и брюки, при мне только платья, юбки и голая киска. Завтра тебя ждут в клинике для сдачи анализов и подбора контрацепции – я не хочу ломать кайф резиной. Пока длится наш контракт, ты не совокупляешься с мужем. Унюхаю на тебе его сперму – убью. И самое главное – я люблю трахаться, много и со вкусом, если для тебя что-то неприемлемо, проглатываешь, улыбаешься и делаешь вид, что кайфуешь. Потому что трахать я тебя буду, когда хочу, как хочу и где хочу. А теперь подписывай договор, обедаем и в спальню.

Он кидает на колени папку. Я открываю и стараюсь уловить смысл написанного. Сухой, завуалированный юридическими фразами договор с чётко прописанными пунктами моего дальнейшего существования: «с восьми до двадцати поступает в полное подчинение…»; «обязуется выполнять беспрекословно все указания…». А про совокупление с мужем как красиво прописано: «в свободное время запрещается осуществлять действия с третьими лицами, выполняемые на работе… за нарушение штраф…». И сумма то прописана размером с годовую зарплату. Но размер оплаты труда впечатляет – чувствую себя элитной проституткой, остаётся надеяться, что клиент будет один. И проворный, сукин сын, оказался, счёт для перечисления гонорара уже открыт. А ещё бонус за сногсшибательное раздвигание ног, по окончании трудового договора, в огромном денежном эквиваленте.

Я смогу! Я выдержу! Через шесть месяцев отряхнусь и буду жить дальше!

– Подписывай, Дарья, не трать моё время. Сев в машину, ты сделала выбор, так что не строй из себя целку, – мой рабовладелец явно не настроен давать мне передышку.

Подписываю, сдерживая слёзную массу. Встаёт, забирает папку и ведёт меня в столовую. Стол накрыт на две персоны, шампанское истекает испариной в ведёрке со льдом, меню соблазняет несколькими видами салатов, мясом, запечёнными овощами. Только аппетита нет от слова вообще.

Размазав овощи по тарелке, искромсав стейк в фарш, выпиваю стакан воды. Это единственное, что позволяет принять желудок. Для приличия засовываю в рот кусочек огурца и долго-долго пережёвываю.

– Почему не ешь, Дарья? – слышу глупый в данный момент вопрос.

– Я не голодна, – поднимаю от тарелки глаза. – Могу я сходить в туалет?

– Конечно. Я тебя провожу, – встаёт из-за стола и сопровождает в ванную комнату. – Жду тебя в столовой. Не задерживайся.

Похоже нужду справлять теперь буду по секундомеру. Стою перед зеркалом, вижу в отражении бледную бабу с нездоровым блеском в глазах. Что же ты, дура, натворила в этой жизни или прошлой, что тебе такой приз достался. Вроде жила мирно, гадостей никому не делала, а если и делала, то совсем мелкие, не приносящие никому проблем, и явно не стоящие такой награды. Сколько стою у раковины, не знаю, но стук в дверь прямо указывает, что долго.

– Даша, открой, – недовольный голос отдирает от зеркала.

– Я уже выхожу, – спешу успокоить Максима. Открываю дверь, пытаюсь выйти в коридор, тут же оказываюсь втолкнутая мощным телом обратно в ванну.

– Раздевайся, начнём с душа, – он быстро расстёгивает рубашку и скидывает её на пол. – Тебе надо всё по два раза повторять? Не тяни, Дарья. Не надо меня бесить. Я сказал – ты делаешь, быстро и без обсуждений.

Я стягиваю блузку, за ней джинсы с носками. Руки дрожат, не могу расстегнуть застёжку бюстгальтера. Чувствую горячее прикосновение к спине, избавляющее от верхней части белья и стягивающее трусики вниз. Онемевшую от стыда и стеснения, Максим заталкивает в душевую кабину, разворачивает к себе и накрывает губы в собственническом поцелуе. Пытаюсь противостоять жёстким реалиям, не отвечая на поцелуй, за что получаю увесистый шлепок по ягодице, и ничего не остаётся, как приоткрыть рот и позволить углубить поцелуй, капитулируя.