Со временем рос и завод. Вместе с ним хорошел Преображенск. Те из молодежи, которые не хотели покидать ставший родным город, женились, примиряя родителей. Вырастали внуки, которые уже и вовсе не помнили истоков возникновения ПИЗа.

Даже афганская война пощадила город. Из сотен призывников абсолютно все вернулись живыми и невредимыми. Наверное, судьба щадила родителей. Наверное, всё, что они должны были испытать, произошло в начале их жизни в этом городе и перед этим. Жизнь становилась спокойной сытой и предсказуемой.

Но тут наступила перестройка.

Перестройка в Преображенске ознаменовалась двумя событиями. Во-первых, активистами общества «Знание» из булыжников и цемента был сооружен памятник жертвам репрессий, к которому родственники погибших приносили на Пасху цветы, а шестидесятники с гитарами пели на Первое мая песни.

Во-вторых, первый секретарь райкома ушел на пенсию, а на его место, как сообщала районная газета «Новый путь», единогласно при трех воздержавшихся и двух против, был избран новый секретарь. Правда, газета не сообщала, что он был племянником прежнего. Раньше, по дядюшкиному протеже новый возглавлял комсомол. Было ему тридцать семь лет. Окончил кое-как местный пединститут. Ничего порочащего, кроме любви к официанткам железнодорожного ресторана и комсомолкам райкома после обильных застолий по случаю революционных праздников, за ним не числилось, поэтому инструктор обкома, прибывший пособить племяннику, так и сказал на парткоме:

– Виталий Ильич Лизов любит людей, и те отвечают ему взаимностью.

«Против» были директор ПИЗа Виктор Петрович Коротов, который метил на эту должность поставить своего приятеля – секретаря парткома завода, и, естественно, сам секретарь заводского парткома, но их связей не хватило. В министерстве опасались делать любые телодвижения, не зная чего ждать от нового ЦК, а в обкоме первый секретарь дружил с дядюшкой Лизова.

Семена вражды были посеяны, но сама вражда разгорелась в полную силу после очередного политического события.

Начались выборы на Всесоюзную партийную конференцию, а затем и в народные депутаты СССР. Население, затаив дыхание и не отрываясь от местного телевидения, следило за процессами пробы сил. В районе снизилась преступность, так как серьезные правонарушители должны были оценивать политическую ситуацию. Того же они требовали от своих младших, скажем так, коллег.

Начальство чего-то говорило на собраниях, и хотя смысл речей был не ясен, но все отчетливее прояснялось, что свобода слова по мере приближения выборов к финалу превращалась в свободу выражений.

В открытой и подковёрной борьбе за делегатские мандаты победили Коротов и парторг. Сказался профессионализм производственников и солидные средства авангардного предприятия ВПК.

То, что происходило на открытых заседаниях конференции и съезда, видел по телевизору каждый интеллигент в стране, слушал, развесив уши, и обсуждал с друзьями, на работе, в семье, а чуть позже, когда начали шпынять КГБ, в общественном транспорте и на митингах. Однако мнение этих придурков мало интересовало людей серьезных и деловых, таких как Коротов и парторг Витов. Они боролись за мандаты не для того, чтобы поболтать с трибуны и показаться на экране перед всей страной, а с практическими, далеко идущими целями. Ключевым словами их цели стало – информация и связи. Этим они, простите за каламбур, всецело и занимались.

Оценив обстановку, выявили наиболее перспективных и влиятельных людей из окружения лидеров нового ЦК и установили с ними, насколько это было возможно в эпоху борьбы с алкоголизмом, дружеские отношения.

Делалось просто. В перерыве между заседаниями они подходили к интересующему их человеку, представлялись, рассказывали в двух словах, но весьма красочно о своем предприятии, его колоссальных возможностях, предлагали поддержку и оставляли визитки. Визитки были тогда в новинку и впечатляли. Взамен они получали телефон имярека. Во время обеденного перерыва случайно оказывались вновь рядом с имяреком, обедали за одним столом, приглашали к себе в гостиницу и там вдалеке от посторонних глаз закрепляли знакомство.

Надо сказать, что в качестве гостиницы использовалась четырехкомнатная квартира сестры зам. директора по кадрам. Квартира эта была не где-нибудь, а в высотном доме. Вроде бы это мелочь, но, учитывая, что из мелочей и складываются большие события, мы расскажем и об этом эпизоде.

У многих жителей Преображенска в столицах остались родственники, не пострадавшие в потрясениях соцэпохи. Некоторые из них, как тогда выражались, продолжали занимать высокие посты. Как правило, это были посты в ученом мире. Там если везло и товарищ советский ученый не слишком высовывался, то можно было получить высокий пост, Сталинскую премию и квартиру. Так было и с мужем сестры Завидского Ивана Викторовича, заместителя директора ПИЗа по кадрам. Был он отставным полковником, прошел Отечественную войну, службу окончил начальником штаба дивизии, которая базировалась в Преображенске. За время службы обзавелся обширнейшими связями среди местных руководителей. Помогал иногда и Коротову. То направит роту солдат для подсобных работ во время строительства жилого дома, то пригласит после митинга на Седьмое ноября в полковую баню. Да мало ли чем может помочь самостоятельный человек, начальник штаба, к тому же член райкома.

Узнав, что Иван Викторович уходит в отставку, Коротов попросил его приехать. Прислал машину и за бутылочкой армянского коньяка уговорил взять в свои руки кадры завода. После недолгих уговоров тот согласился. Тем более что уезжать из Преображенска Завидский не собирался, был еще крепок, жил в получасе ходьбы от заводоуправления, да и работа представлялась, скорее, ответственной, чем тяжелой. Коротов получил к себе в заместители великолепного дипломата, умудренного армейской службой, который на равных мог говорить с любым городским чиновником и отстоять интересы завода или если и проиграть, то с минимальными потерями. Между ними установилась, нет, не дружба, но теплые доверительные отношения. Поэтому, когда вопрос с поездкой на конференцию был решен, Завидский предложил Коротову поселиться в квартире его сестры. Муж ее, профессор МГУ, год назад умер. Дети жили самостоятельно. Огромная профессорская квартира, вдобавок шикарно обставленная, в центре Москвы, была бы неоценима для, так сказать, неформальных встреч. В ответ на вопрос директора: «А как же сестра?» Иван Викторович просто ответил, что ее он пригласит на все лето к себе. А еще лучше, если Коротов сделает им путевки в санаторий. Естественно, Коротов предоставил для самого Завидского, его сестры и жены бесплатные путевки сначала на месяц в Кисловодск, а затем еще на два месяца в Ялту. Все были довольны. Коротов очередной раз похвалил себя за то, что вовремя взял такого ценного кадра по кадрам. А Завидский – что догадался так удачно обеспечить отпуск себе и сестре с женой.